Золотое дно

«О чем он?! — недоумевал Климов. — Стройка под угрозой…»

— Не знаю, — важно пробасил Хрустов. — Может, самодеятельностью руководить буду… или нет, регистрировать браки. — Все захохотали. — Шучу! Может, и не доживу… сгорю, как свечка. — Он театрально тряхнул головой.

Васильев насмешливо-ласково смотрел на паренька с прозрачной бородкой.

— А вот представь — закончишь институт, и мы тебя выдвинем мэром нашего молодого города. Твои первые планы? ГЭС дает ток, всеобщее ликование, молодые ребята и девушки вокруг. Что дальше строить? Какие мероприятия организовывать?

— Канатную дорогу, — буркнул Хрустов. И сам покраснел.

— Прекрасно! — восхитился Васильев и положил руку ему на плечо. Угрюмый Климов не мог понять, шутит начальник или просто заставил себя забыть о тревожных новостях уходящего дня. — Фуникулер — это дело!

— Люди будут плыть над городом, возноситься на скалы, — фантазировал Хрустов. — А внизу — плавательный бассейн…

— С синеватой водой, для красоты можно подкрасить, — смеялся Васильев. — Купоросом! Так на юге делают, я видел в Италии!

— Купоросом! — заливался счастливым смехом, хрюкая в нос, Хрустов. — А еще можно — зоопарк. И библиотеку фантастики, единственную в мире. Чтобы только фантастика!

— Братья Стругацкие! — замахал руками Леха-пропеллер, которому не давал раскрыть рта Хрустов. — Братья Вайнеры!

— Вайнеры — детективщики! — отрезал Хрустов. — Библиотека детективной литературы будет организована на Мраморном заводе. Если я буду мэром, они тоже будут относиться ко мне? Директором библиотеки назначу Ивана Петровича! Вся милиция будет уважать.

Климов смолчал. «Зачем так обо мне? Неужели думает, что мне это приятно? Как только заходит речь о милиции, лагере, оглядываются, подмигивают».

— Не люблю я книги про кровь, — все-таки не удержался Климов. — Про пшеницу люблю, про агрономию.

— Молодец! — как бы одобрил и обрадовался Васильев, но по смеющимся его глазам Климов видел, что не верит, что слушает сейчас только болтовню Хрустова. — Молодец, Иван Петрович!

— И дирижабли вместо такси… для молодоженов у ЗАГСа! — продолжал Хрустов. — А медовый месяц в подводной лодке в нашем искусственном море… чтобы никого вокруг!

Васильев кивал и звонко хохотал. А на прощание выдал неожиданные слова:

— Лев Николаевич… Иван Петрович… Леонид… Борис… Сергей… Я бы хотел, чтобы вы стали моими друзьями. Друг — это человек, который говорит правду. Увидите где какие неполадки — звоните прямо мне. Или приходите. Хоть сюда, хоть в Управление. Так и скажите — мы его помощники. Хорошо?

Парни недоверчиво молчали. Один Хрустов кивал, как китайский болванчик на базаре в городе…

Когда вернулись в общежитие, легли — не спалось. Все, надо полагать, размышляли о встрече с Васильевым. Полежал, встал Серега — захотел есть. Зажег свет, долго тыкал и резал ножом, открывал банку тушенки. Чтобы помочь ему, поднялся что-то бурча, Хрустов, за ним и Леха — раскачав скрипучую койку и чуть ли не сделав кульбит в воздухе. Климов остался лежать, закрыв глаза.

Он слушал, умиленно слабея, как щелкают челюстями голодные парнишки, как негромко переговариваются о добром начальнике.

— Мы теперь его опричники! — шептал, давясь от радости, Хрустов.

Серега сбегал к девушкам в соседний барак, принес кипятку в чайнике — и Климов слушал, как они пьют, обжигаясь, в прихлебку с хрустящим сахаром.

— Ты там спокойней, — проворчал Климов Никонову, не открывая глаз. — Горло обожжешь, рак заработаешь…

— Дядь Вань, — обрадовался заботе Серега. — А как по фене наган? Пушка, да?

— Вчера я прочел в «Комсомолке», — пробурчал Климов, — один школьник в Иркутске прибор изобрел — видит сквозь землю. Ты бы в вечернюю, Серега, пошел. А я уроки проверять буду. И Тимирязева почитай, умный был мужик, про природу писал, понял?

— Я не против… — вздохнул Серега. — Но знать-то охота.

— Ты зануда, дядь Вань, а не бывший зэк, — вставил легкомысленный Хрустов. — Да объясни ему! И нам небезинтересно! Нуте-с!

Климов повозился на прогнувшейся койке, нехотя стал говорить.

— Ну, наган… это по тамошнему «ствол»… «сучок»… «нагоняй». И хватит, хватит… мерзость все это! — Он пристально глянул снизу вверх на Серегу. — Не торопись, не чавкай, не в самолете. А еще раз напьешься — мордой о бетон «миру мир» напишу! Понял?

Никонов, стесняясь, ел, задерживая жевательные движения. Хрустов и Борис долго комментировали остроумие бандитского слова «нагоняй».