Золотое дно

— Но мы-то котлован спасали! — рычал Титов. — Людей! Если бы не отсыпали косу, пришлось бы дамбу наращивать… это сколько ненужных затрат… десять миллионов сэкономили, Григорий Иванович! — Он криво улыбнулся Васильеву, словно зуб болел. — Красиво… благородно… — Но, конечно, не договорил.

Васильев хмуро тронул его за руку.

— Ну, ну, Саша, что вы? Будем думать. Я уже сказал, какой предлагаю выход…

Не дослушав, Титов скрежетнул зубами и выскочил из палатки.

— Страдает, — объяснил Григорий Иванович. — А как же иначе, хлопцы?

Павел Иванович Понькин вздыхал и крутил головой.

«Устал я что-то, — подумал Васильев. — Шум в голове, будто рядом все время водопад работает. Теперь сосредоточиться бы надо, рассчитать всё поточнее…»

— Саша, — обратился Васильев к молча работавшему в углу Иннокентьеву.

— Айя? — почти по детски откликнулся инструктор водолазов и вскочил.

— Вы взрывными делами занимались?

— Понял, — ответил Иннокентьев. — У меня есть удостоверение взрывника. Я в геологии работал.

— Взрывники и у меня есть, — ответил Васильев. И показал рукой на скалы. — Но мы имели дело до сей поры только с камнем. С гранитом, мрамором. А вот лед направленно колоть не приходилось?

Саша Иннокентьев покачал головой.

— Боюсь, Альберт Алексеевич, лед в воде не будет адекватен льду на воздухе. Здесь-то он еще как камень может поддасться… а там… Кстати! А если попробовать пневматическими молотками?

Васильев усмехнулся.

— Красиво на одном отдельно взятом метре. Но вспомните, с какими объемами мы имеем тут дело. Нет. Взрывы и только. Подумайте.

— Можно! — вдруг обрадовался Иннокентьев. — У нас есть специальные подводные пневматические машинки эс-мэ-эр-дэ-тридцать два-э… позвоним в Иркутск — самолетом тут же вышлют. Реверсивная и сверлит… Очень точно можно заложить взрывные патроны…

— В воде?! — хмуро улыбался начальник стройки. — И что, бикфордовы шнуры протянуть?..

— А, да… — сконфуженно замолчал инструктор водолазов. — А если… есть какие-нибудь бомбы у военных с точным вектором удара?

«Это ближе к делу, да кто даст? Да и как себя поведет плотина… Неужели все-таки лучший выход — дождаться весны… поднимется вода… насыпная коса, конечно, свою службу сослужит — встретит грудью и размолотит ледовое поле перед собой, но перевернутый айсберг между нею и плотиной? Вся эта начинка, „мармелад“, закостеневший за зиму? Он поднимется на полой воде… и… если „дырки“ не откроются… А как им помочь открыться? Никак».

— Павел Иванович, — вдруг обратился Васильев к Понькину. — Не дашь мне свое ружьишко? Да не бойся, не застрелюсь! — Альберт Алексеевич загыгыкал, смешно засмеялся, глядя на старика (он умел всяко смеяться). — В тайгу схожу, подумаю. В верховья Зинтата.

— На охоту? — Понькин глянул на угрюмого секретаря обкома и перепугался. Ему, Понькину, придется остаться за Васильева? В такие дни?

— А что сейчас мы можем сделать? Давайте подумаем день-два, у нас впереди месяц. Я с военными свяжусь, с геофизиками. Надо выбрать безошибочный вариант. Верно, Григорий Иванович?

Семикобыла, совершенно не представляя, что он может сейчас ответить, с важным видом промолчал. Он умел важно молчать.

В эту минуту отхлестнули в сторону полог палатки и парни в полушубках бегом внесли мокрого человека с бородкой, положили на брезент. Туровский (он был среди вошедших) пошлепал бородатого по щекам:

— Левка!.. Слышишь?!

Подскочил Иннокентьев, заверещал:

— Все-таки нарушили мой приказ?!

— Нет-нет, — пробормотал Туровский. — Была только примерка… на будущее… Надели на него, чтобы проверить дыхание, а он сознание потерял.

Васильев склонился над парнем.

— Так я его знаю! — удивился он. — Это Хрустов!

— Он самый, — подтвердил Валерий.

— Он же никакой не водолаз!

— Да?! — Иннокентьев полез в карман, достал пачку бумажек. Внимательно всмотрелся. — Подделал справку! Как настоящая.

— Дурачок… — мягко буркнул Васильев. — Валера, водки ему налей. — Начальник стройки опустился на колени, приложил ухо к груди Хрустова. — Живой? Скорее всего от стыда молчит. Эй, ты, художник от слова «худо»? Вася!

Хрустов не открывал глаз. Васильев внятно сказал ему:

— Ну, выпей водки, не идиотничай! До свидания, товарищи. Языки особенно не распускайте, отрежу ножницами. И пока больше никаких лазаний. — И направился к двери. — Павел Иванович, значит, дашь ружьецо?

По дороге в Управление Васильев и Семикобыла молчали. Прощаясь, секретарь обкома сказал, что ждет его на пленуме обкма партии через неделю. Что обещается прилететь из Москвы один из членов Политбюро, вот какое значение придают нашей стройке. К тому времени, как надеется Семикобыла, станет же ясна программа действий начальника стройки?

— Да, да! — пообещал Альберт Алексеевич и поднялся в свой кабинет. Он намеревался позвонить Ивкину (узнать, какие резкие толчки выдерживает бетонная масса — все не отпускала мысль о направленных взрывах льда), но в приемной его ожидала молодая девушка в кроличьей короткой шубке, с чемоданом.