Золотое кольцо всадника

К счастью, Эпафродий проявил рассудительность и самолично загнал в клетку трех неприрученных львов, лишь два месяца назад привезенных из Африки.

Худшее, однако, заключалось в том, что всех животных недавно сытно накормили. Несколько старых рабов, хорошо помнивших представления с участием диких животных, устраиваемые давным-давно, еще при императоре Клавдии, сокрушенно покачивали головами, цокали языками и уверяли что толку от зверей будет мало.

Клеток для диких быков у нас вовсе не оказалось, так как обычно их попросту проводили по тщательно огражденному мосту и подземному тоннелю прямо к конюшням, располагавшимся в деревянном амфитеатре. Следовательно, надо было как-то изловчиться, поймать их, связать прямо на траве загона и погрузить на колымаги.

Попытайся представить себе, Юлий, как это происходило — в темноте, освещаемой мерцающим огнем факелов, среди страшного шума, поднятого служителями и пугавшего разбегавшихся в разные стороны животных, — и признай, что твой отец заслуживает некоторого уважения за то, что сумел справиться с этим сложным заданием еще до рассвета.

Ведь ты наверняка понимаешь, что мне нельзя было остаться в стороне, особенно после того, как двух неопытных преторианцев быки забодали насмерть, а еще четверых так помяли, что те навсегда остались калеками. Думаю, стоит упомянуть, что быков было тридцать, поэтому можно себе представить, что творилось в загоне, когда неопытные солдаты пытались поймать животных.

Меня тоже один раз сбили с ног, так что я получил несколько царапин, однако до вывихов и переломов дело не дошло, а боли я даже не почувствовал: не до того было.

Чуть позже меня сильно ударил лапой один из медведей, но я едва ли не обрадовался этому, ибо понял, насколько мощны и свирепы звери, которым предстоит вскоре развлекать взыскательную римскую публику.

Были срочно разбужены все столичные обувщики и портные.

Звериных шкур у нас оказалось в избытке, потому что с недавних пор — под влиянием изысканных греческих нравов — мода вешать их на стены или покрывать ими ложа пошла на убыль.

Это, конечно, нанесло мне значительный финансовый урон, но зато теперь я благодарил судьбу: мои склады были полны.

Когда лучи утреннего солнца позолотили цирк Нерона, там уже вовсю кипела работа. На арене толкалось множество людей. Туда пришли актеры с яркими театральными костюмами, перекинутыми через руку, прибыла новая когорта преторианцев, которой было велено врыть в землю деревянные столбы, вслед за преторианцами появилось несколько десятков рабов, сразу принявшихся хлопотать возле этих столбов и на скорую руку возводить вокруг них навесы и хижины. На середину же арены с большим трудом приволокли огромную каменную глыбу.

Повсюду то и дело вспыхивали яростные споры, иногда переходящие в потасовку: каждый считал свое занятие самым важным и не желал уступать место или ожидать какое-то время, чтобы наконец получить возможность выполнить порученное. Но больше всего мешали путавшиеся под ногами любопытные христиане, которые бродили от столба к столбу, отвлекая людей праздными вопросами. Впрочем, те из них, что безучастно лежали на песке, тоже препятствовали работе, ибо через них приходилось переступать.

Моим зверям было очень тесно. Я даже приказал поместить некоторых в подвалы, а львы — так те вообще попали в конюшни: ведь прежде этот цирк использовался только для бегов.

В конце концов самых сильных из христиан заставили помогать солдатам, а прочих усадили на скамьи для зрителей. Цирк был страшно переполнен. Уборных, разумеется, тоже не хватало, так что вскоре рабы получили приказ тщательно почистить и вымыть загаженные переходы между рядами. Но это почти не помогло, и в здании устойчиво сохранялся смрад испражнений. Чтобы в ложах императора и сенаторов не воняло мочой, я велел курить благовония. Я, конечно, все понимаю и, разумеется, согласен с теми, кто утверждал, что мои животные тоже не распространяли вокруг себя аромат ладана, однако, по-видимому, я так привык к резкому запаху, исходящему от хищников, что попросту не замечал его.

Христиане почувствовали неясное беспокойство и стали собираться группками и молиться, восхваляя своего бога. Кое-кто из них, устрашающе вращая глазами, кричал и кружился в бешеном танце. Другие переговаривались между собой на непонятных языках.

Глядя на христиан и наблюдая за их странным поведением, многие преторианцы одобряли решение Нерона и утверждали, что с колдунами надо поступать сурово и беспощадно.

Никто из арестованных не подозревал еще об уготованной им участи. Даже самые рассудительные из обреченных на муки с изумлением и недоумением наблюдали за приготовлениями, а некоторые, хорошо знавшие меня, подходили с вопросом о том, когда же состоится суд. Они объясняли, что у них нет времени, что им давно пора домой, что там их ждут неотложные дела, и были уверены в оправдательном приговоре.