Золотое наказание (СИ)

И вот, он сейчас стоял перед закрытым окном нужной ему комнаты. И тогда, покрутив головой и выяснив, что вроде никто его не видит, Голден воспользовался своей способностью. Секунда и он уже в белой, чистой палате с запахом медикаментов. Осмотревшись, Золотой замер, ведь наконец-то нашел её. Хелен лежала на кровати недалеко от него с большим количеством разных проводов и трубок, а рядом стояла странная аппаратура, которая без перебоя издавала надоедливое пиканье. К счастью для него, в этой палате больше никого не было, а то могли быть проблемы. Парень же, набравшись смелости, слегка улыбнулся тому, что наконец увидел её, подошел к кровати и сел с краю. Девушка еле дышала, а кожа была слегка бледная и не такая теплая, как раньше, казалось, что уже не живая, но это не так, пока. До чего же он её довел.

— Хелен… — каким-то скулящим голосом произнес Голден и докоснулся до её лица рукой, тихонько водя пальцем по её пухленьким щечкам. Он был рад, что девушка следила за собой и малышом и не устраивала никаких глупых голодовок.

Настала тишина, только продолжал пикать этот странный аппарат, а Золотой продолжил сидеть рядом с ней, надеясь на лучшее.

Прошло два дня. Пожалуй, для Голдена это были самые худшие два дня. Он постоянно сидел с ней, прятался только тогда, когда в палату зайдет кто-нибудь из врачей или медсестер, ждал хоть какие-нибудь улучшения, но с каждым разом становилось все хуже и хуже. Девчонка стала бледная, кожа холодная, и еле-еле дышала, в общем уже балансировала на грани жизни и смерти. Но никто не знал, что происходит. Все проверки и разные анализы оказывались в норме, ребенок здоров, но врачи до сих пор не могли определить причину. Связывались даже со столичными больницами, а там только разводили руками, мол не знаем, таких ситуаций не было.

Как и все, Голден так же не мог ничем помочь, почему-то только сейчас ему стало казаться, что девушка заболела не просто так, чувствовал, что надо сказать «Спасибо» за эту напасть одному из своих старых друзей, но кому именно, кто решил так скрысятничать, парень не знал. Не знал да и помочь не мог, он был совершенно беспомощным в данной ситуации. И пока девушка умирала, а вместе с ней и их ребенок, Голден продолжал снова сидеть и бездействовать. Он ненавидел себя, ведь буквально на его руках умирает его возлюбленная, а он ничего не делал, просто надеялся, опять надеялся, что кто-нибудь за него все сделает. Но что он, собственно, мог сделать? Конечно, ничего, но мог снова пойти наперекос своей гордости и просить помощи у того, от кого думал, что избавился. Но не как не мог решиться. Он и так унижался перед зайцем, что напрочь стирает его принципы, а теперь снова стоять на коленях и молить о помощи, показывая свою бесполезность? Очень сложный у медведя выбор, хотя и шанса, что тот окажет милосердие, тоже был катастрофически мал.

И вот, в очередной вечер Голден сидел в той же палате, надеясь, что все эти обвинения в сторону куклы, всего лишь его паранойя, и девушке станет лучше, помогут. Как вдруг послышались шаги по коридору, и Золотой, сообразив, быстро подскочил и спрятался за шкафом, который стоял у окна и не был плотно приставлен к стене, создавая щель, прекрасное место, чтоб скрыться.

Вскоре в палату вошёл уже знакомый врач, а следом за ним медсестра. И пока мужчина смотрел на какие-то бумаги и слушал пиканье аппаратуры, женщина что-то доставала из шкафа, за которым и прятался посторонний.

— Какое лекарство ставить? — спросила медсестра, подойдя к капельнице. Врач почему-то промолчал и, посмотрев на экран, где прыгала полоска, задумался.

— Думаю, уже не надо никакого, — с какой-то грустью в голосе наконец-то ответил мужчина, а женщина удивленно уставилась на него.

— А как же больная?

— Не поможет. Если ей каким-то чудом лучше не станет, то она и двух часов не проживет. Так что нечего попусту медикаменты переводить, — дальше вроде бы медсестра пыталась его убедить в обратном, но Голден уже не слушал. Он просто не мог поверить в услышанное.

Тогда Золотой, пока в палате были люди, быстро вернулся в парк, что был на территории и тут же упал на скамейку. Неужели это правда, осталось два часа, всего два часа, и её не станет. Его голова закружилась, сердце больно кололо, а сам он был в панике. Два часа? Так мало, всего два часа! Нет! Нет!

Он продолжал сидеть, что делать, не знал. Паника. Страх. Отчаяние. Не смог помочь, не смог спасти, не мог сберечь, совсем ничего не может. Жалкий медведь, не смог даже сохранить её, только ноет — корил он сам себя. Но есть шанс, последний шанс, нет права на ошибку, нужно решить, и он решился. Черт с ней, с этой гордостью, унизился раз, унизится и второй, а девчонка-то у него одна. Тогда без единственного сомнения Золотой, прижав к себе ноги и схватившись за голову, что-то затараторил, говорил невнятно, но похоже по делу, ведь вдруг раздался громкий хлопок, словно взрыв петарды, и медведь исчезает.