Золотое побережье

Проведем день на пляже!

Разговоры. Запах крема для загара – попробуй этот, кокосовый.

Я разотру тебя – кокосовый крем моден в этом месяце.

В прокаленном, дрожащем воздухе сталкиваются тридцать мелодий.

Спасатели уже дежурят на вышках, там вывешены зеленые флаги.

У спасателей красные плавки, обгорелые носы – симпатичные ребята, правда?

Пастельные тона старых прибрежных домов. А сверху – неоновая радуга.

Ты не знаешь, как делается книга.

Прилетевший с моря бриз полощет флаги.

Белый песок, разноцветные полотенца. Смотри!

Девушки с темной, блестящей кожей, лежащие на песке.

Узкие трусики, яркие полоски на теле.

Цветовая гамма та же, что у гидрокостюмов.

Натертые кремом ноги, руки и груди.

Позвоночник, плавно поднимающийся к округлым ягодицам.

Кожа, обтягивающая острые лопатки.

Светлые, шелковистые волосы на внутренней стороне бедер, завитки, пропитанные маслом.

Эротический пляж. Прекрасные животные.

Таш оглядывает загорающих с некой божественной отрешенностью – вполне естественной после утра, отданного серфингу. А для чего, в конце концов, существует весь космос? Если правда, что экстатическое слияние со Вселенной – наилучший ответ на ее существование, тогда серфинг – идеальный путь этого слияния. Ничто другое не обеспечивает такой трепещущей близости с космосом, такого проникновения в его ритм и равновесие. Мало удивительного, что потом появляется несколько высокомерная отрешенность. А так вот раздеться и валяться на пляже – занятие более чем посредственное. У них же у всех мозги отключены либо заняты тривиальной чушью (их собственными проблемами). Насколько большего изящества, углубленности, внимания требует серфинг.

Во всяком случае – иногда. Таш вспоминает серфнацистов. Все зависит от того, как ты сам к этому относишься. Может быть, некоторые из лежащих на песке концентрируют сейчас все свои усилия на глубокой созерцательной медитации, может быть, они – солнцепоклонники.

…Да нет, где там. Лежат себе и треплются в полной отключке от всего окружающего. Для них сейчас нет ни земли, ни времени года, ни животных, ни работы, ни религии, ни искусства, ни общества, ни дома, ни мира… Да-а, ничего себе списочек. А как же иначе, эротический пляж, веселая карусель союзов. Все, что у них осталось.

Да ладно, ничего тут не поделаешь. И вообще пора домой.

Дом его представляет собой палатку, воздвигнутую на крыше одного из высотных домов в центральной части Ньюпорт-Тауна. Раньше на крыше было патио, но потом его закрыли – слишком низкий парапет, какая-то женщина свалилась и, естественно, расшиблась насмерть. Вскоре после этого управляющий зданием нарвался в Вестминстерском молле на крупный мордобой, что могло кончиться весьма печально, не окажись рядом Таша. Тем же вечером, за выпивкой, управляющий рассказал Ташу о патио, а затем позволил ему на этом патио поселиться – с тем непременным условием, что Таш и сам никуда падать не будет, и никому другому не позволит. Таш сшил огромную трехкомнатную палатку, каковая и стала его жилищем. Наверху дома, рядом с лифтом, есть маленькая умывальная комната, так что все получилось отлично.

Друзья подхихикивают над подобной организацией жизни, но Таша это ничуть не задевает. Такой дом великолепно согласуется с основной его теорией, которую можно изложить буквально в одной фразе: чем меньше ты связан с машиной, тем меньше ее власть над тобой. Одна из сильнейших связей – деньги; чтобы иметь деньги, нужно иметь работу. А так как почти любая работа – часть все той же машины, нужно жить, обходясь без денег; если не совсем (это вряд ли осуществимо), то хотя бы в каком-то приближении. Крыша – великолепное решение главной денежной проблемы, более того, она частично разрешает и другую крупную проблему: у Таша есть длинные ящики с землей, и он выращивает в них овощи. Поставлены эти ящики вдоль парапета, в несколько рядов, что обеспечивает полосу безопасности и соответственно помогает выполнять данное управляющему обещание. Все одно к одному. И Таш всегда на воздухе, имеет вид на огромную синюю равнину океана и на вечно изменчивое небо. Отличный дом, что и говорить.