Золотое рандеву

Существует категория людей, с которыми в определенных ситуациях бесполезно спорить. Это была именно такая ситуация, а Кэролайн — именно такой человек. Я чуть повернулся и изо всех сил откинулся назад. Судя по его хриплому, с присвистом, выдоху, он весьма плотно приложился спиной к борту. Мгновенное ослабление захвата, рывок — и я свободен. Подняв большую свайку, в свете фонаря продемонстрировал ее ему.

— Мне не хочется ею пользоваться. Но в следующий раз придется. Обещаю. Да перестаньте вы дрожать хотя бы на то время, чтобы осознать, что я пытаюсь спасти наши жизни, а не угробить их. Неужели вы не понимаете, что в любой момент кто-нибудь наверху может заинтересоваться незакрепленным брезентом?

Он стоял неподвижно, сгорбившись и вперив глаза в пол. Я повернулся, взял фонарик в зубы, положил бухту троса на край гроба и нагнулся, чтобы поднять хвост «Твистера». Вернее, попытаться поднять. Он весил тонну. Во всяком случае для меня, ибо сам уж не знаю по какой из причин, я пребывал не в лучшей своей форме. Удалось поднять его дюйма на три, но совершенно нельзя было представить себе, как удержать его в таком положении хотя бы пару секунд. Вдруг позади послышались шаги и какое-то всхлипывание. Я напрягся, собрался с силами, чтобы отразить новое нападение, и облегченно вздохнул, когда Кэролайн прошел мимо меня, нагнулся и зацепил петлю за хвост «Твистера». Вдвоем мы сподобились передвинуть петлю приблизительно на середину бомбы. Ни один из нас при этом не сказал ни слова.

Я вытравил слабину лебедки, и трос туго натянулся. Кэролайн хрипло заметил:

— Она ни за что не выдержит. Такая тонкая веревка...

— Этот трос рассчитан на полтонны. — Я потянул еще, и хвост начал подниматься. Петля была не на середине. Немного отпустил трос, мы поймали центр, и когда я потянул снова, «Твистер» весь пошел вверх. Когда он вышел дюйма на три из своего тряпичного ложа, я защелкнул автоматический замок и утер пот со лба. Судя по температуре лба, поту давно было пора испариться самостоятельно.

— А как мы собираемся перетащить его к другому борту? — голос Кэролайна больше не дрожал, это был ровный невыразительный голос человека, не до конца осознавшего, что переживаемый им кошмар происходит наяву.

— Понесем. Вдвоем мы справимся.

— Понесем? — повторил он уныло. — Он весит сто двадцать килограммов. — Я прекрасно знаю, сколько он весит!

— У вас больная нога, — он меня не слышал. — У меня больное сердце.

Корабль качается, этот полированный алюминий скользкий, как стекло. Один из нас споткнется, отпустит. А то и оба вместе. Тогда он упадет.

— Прервитесь-ка на этом месте. — Я взял фонарик, подошел к левому борту, достал из-за перегородки пару брезентов и подтащил их к гробу.

— Мы положим его на них и поволочем.

— Поволочем по полу? Стукать его об пол? — он все-таки не так уж безропотно смирился с этим кошмаром, как я думал. Посмотрел на меня, потом на «Твистера», потом снова на меня и сказал убежденно: — Вы сумасшедший. — Ради бога, ничего более путного вы не можете сказать? — Я снова взялся за лебедку, открыл замок и потянул. Кэролайн обеими руками ухватился за «Твистер», когда он весь вылез из гроба, стараясь не допустить удара носа бомбы о перегородку.

— Перешагните через перегородку и захватите его с собой, — скомандовал я. — Повернитесь спиной к трапу.

Кэролайн молча кивнул. Луч фонарика освещал его застывшее в напряжении лицо. Он прислонился спиной к трапу, еще крепче подхватил «Твистер» с обеих сторон от петли, поднял ногу и вдруг покачнулся, когда неожиданный рывок корабля бросил на него всю тяжесть бомбы. Он задел ногой верх перегородки, сложившись, силы инерции «Твистера» и рывка судна увлекли его вперед. Кэролайн вскрикнул и тяжело перевалился через перегородку на дно трюма.

Я видел все это как в замедленной съемке и наугад протянул руку, защелкнул замок, бросился к раскачивающейся бомбе, между ней и трапом. Кинул фонарь и вытянул вперед обе руки, чтобы помешать носу бомбы врезаться в трап. Во внезапно спустившемся кромешном мраке промахнулся, но не промахнулся «Твистер». Он воткнулся мне под дых с такой силой, что я едва не испустил дух, но все-таки тут же обнял его руками и вцепился в эту алюминиевую скорлупу так крепко, будто хотел разломить ее надвое.

— Фонарь! — завопил я. Почему-то в этот момент мне отнюдь не казалось столь важным понижать голос. — Достань фонарь!

— Моя коленка...

— К чертям твою коленку! Достань фонарь! Я услышал подавленный стон и почувствовал, что он лезет через перегородку. Снова услышал его, когда он заскреб руками по стальному полу. И снова тишина.

— Нашел ты, наконец, фонарь? — «Кампари» начал переваливаться на другой борт, и я изо всех сил пыжился, пытаясь сохранить равновесие.

— Нашел.

— Так зажги его, болван.

— Я не могу. Он разбит.

— Приятно слышать... А ну, ухватись-ка за тот конец этой хреновины.

Выскальзывает она у меня.

Он выполнил распоряжение, и стало немного полегче.

— У вас нет спичек?