Золотое руно

Не Зевсом, а копьем своим храним! (И грозно потряс копьем)

Воспрянь же, трус, осуществи мечты

И голову под мышкой не прячь ты! (И передразнил Ясона)

Сам Идас - слышишь? - в воинстве твоем,

А он владеет лучше всех копьем,

Он - победитель всех своих врагов,

Он не надеется на мощь богов,

И Аполлон герою не указ:

Украсть Марпессу вздумал как-то раз,

Но я не упущу добро мое:

Помчался я воинственно к жрецам…

[Здесь и далее стихи в переводе Г. Усовой.]

В этот миг вмешались Идмон и Мопс, Идмон схватил Идаса за ноги и опрокинул, а Мопс вырвал у него копье. Другие пытались удержать его, пока Идмон отчитывал его примерно следующим образом:

- Наглый хвастун, ты накликаешь беду. Я вижу по твоей чаше, что ты пил неразбавленное вино, но что-то еще ввергло тебя в безумие и заставило оскорблять Светлого Бога, у которого мы нынче в гостях. Вспомни только, что случилось однажды с двумя вождями Алоадами! Они отказались признать права Аполлона над мусическими нимфами Кобылы с горы Геликон, ссылаясь на то, что те обитали на Геликоне как служанки Триединой Музы задолго до Аполлона. Они пригрозили войной всем олимпийцам сразу, если Аполлон попытается сделать Геликон своим владением, и в безумии говорили, что взгромоздят Пелион на Оссу, если потребуется достичь вершины Олимпа и стащить Отца Зевса с его трона. Но я изрек пророчество, и даже прежде, чем мой отец Аполлон прислал своих лучников, двое хвастунов были мертвы. Они поссорились из-за оленя, которого преследовали и о котором каждый твердил, что это он убил его, они изрубили друг друга в куски мечами.

Идас сдавленно рассмеялся, ибо на груди у него сидел кулачный боец Поллукс.

- Что же, Аргивская Лягушка, - сказал он, - напророчь что-нибудь и против меня, если посмеешь, как напророчил против Алоадов, посмотрим, что случится. Ты окажешься лжепророком, напыщенный ты мошенник, ибо уверяю тебя, твой труп будет лежать и гнить тут, на берегу в Пагасах, а не на каком-нибудь далеком цветущем лугу, как ты воображаешь, а корабль отплывет без тебя.

Ссора закончилась бы кровопролитием, ибо Линкей с мечом в руке уже бросился на помощь своему брату Идасу, если бы не ропот струн, удары и звон, внезапно раздавшиеся позади алтаря - кто-то играл на четырехструнной лире, с непревзойденным мастерством. При этом звуке те, что боролись с Идасом, ослабили хватку. Они поднялись и принялись танцевать в такт музыке. Идас тоже поднялся и присоединился к танцу, забыв про свой гнев, ибо у пьяных память коротка, а Линкей с радостью вложил меч в ножны и тоже заплясал. За ним и Ясон вышел из своего транса и загарцевал вокруг, подняв руки и щелкая пальцами, ибо Хирон был строгим и опытным учителем танцев. Наконец Геркулес затопал в кругу, потом вскочил на свою повозку и затопал, выдерживая такт, пока не показалось, что вот-вот сломается ось. Рядом с ним извивалась вереница плясунов, сплетаясь в священную восьмерку.

Музыка завершилась ударом по резонатору, столь же внезапно, сколь и началась. Мопс, Идмон и еще несколько человек со сверкающими глазами бросились обнимать изможденного фракийца с татуированным лицом и в белом полотняном одеянии, вмешательство которого так своевременно предотвратило кровопролитие.

- Орфей! - вскричали они. - Орфей! Ты снова вернулся к нам из свих странствий по Египту и добровольного изгнания в край жестоких киклопов?

Орфей ответил:

- Я получил во сне указание плыть с вами. Давайте взойдем на борт.

С прибытием Орфея пир продолжился до вечера, и отплывать было уже поздно. Тогда Ясон распорядился нарезать травы и разбросать ее на берегу, чтобы сделать ложа, после чего он и его товарищи ели и пили, пока луна не засияла высоко в небе, а Орфей веселил их своей музыкой. Он пел песнь за песнью о добрых старых временах Тесея и Перифоя, а слушатели требовали еще и еще. Около полуночи все они уснули один за другим. Но слуги их стояли на страже, чтобы предотвратить чье-нибудь вероломное нападение. Ночь прошла спокойно, и занялась заря - ясная и чистая.

Они позавтракали холодным мясом и хлебнули немного вина, и Ясон с радостью двинулся впереди всех к "Арго", экипаж взобрался на борт и занял выпавшие им по жребию места. Явились слуги с вещами, которые валялись на берегу, и господа торопливо запихали все в рундуки под скамьями. Им не терпелось в путь, теперь, когда Орфей играл торжественную и медленную песнь гребцов: "Скользи по волнам, священный челн" - с тех пор прославленную, но тогда услышанную впервые. Когда Геркулес великодушно вызвался взяться за весло по правому борту на скамье, ближайшей к кормчему, Ясон отдал приказ вести Аргуса, чтобы мужчина потяжелее из каждой пары гребцов сел по левому борту, дабы уравновесить силу таких жутких толчков. Дул порывистый южный ветер.