"Золотое руно"

Он не мог помочь этим несчастным, ему стало нечем дышать. Он доплелся до окна, прижался лицом к стеклу, надавил на него и распахнул, глотнув воздух. Перед ним - темное утро и открытая дверь машины. Последняя влага, словно роса, деревья, как будто леса, и тишина, как вернувшийся покой, и жалость его, как спасение для пропавших... Здесь настигла его какая-то невыносимая последняя точка, окончательная боль: слишком много поступков и чувств, слишком тяжелы разорванные, истомившиеся связи, его опустошенное сердце. И зло как будто на всем вокруг... Он перевернулся лицом на сиденье.

"Я один. Виноват. Не остановил... - Как можно было остановить, он не подумал, но чувствовал, что он должен ответить за все. - Не мог главного решить, за искушением погнался - своим же страстям дал время убедить меня... - Из темноты возникли и медленно повернулись за ним всевидящие кошачьи глаза. - Покончить со всем разом. Выход самый естественный... самый естественный выход в этом парке, - мчалось в его голове. - Дьявол ждет от меня... как от матери? - Он перевернулся на спину, уставился в низкий потолок машины. - Не дождешься". Помедлил, сидя на краю. Вытащил из-под сиденья башмаки, выпил бутылку воды, бросил пустую и, оставив машину незапертой, пошел в сторону жилого района.

В это сумеречное утро по улицам ползли туманы. Их пахучие волны, волнообразно покачиваясь, свивались в десятки водоворотов. В центре они сужались, длинным движением вытягиваясь в небольшие торнадо, винтом проходили десяток метров и распадались, чтобы вновь появиться у соседнего дома. Саша немного походил в этих пахучих облаках, гадая, откуда они взялись и, ничего не придумав, пошел к телефону-автомату. Его-то он и искал.

Долго ждал, боясь, что трубку не поднимут, на часах было пять утра.

- Слушаю. - Голос Сюзи со сна звучал еще красивее.

- Это я, - сказал он.

- Очень рано, но все равно хорошо, - тепло ответила она.

Саша не извинился, просто не обратил внимания на ее слова.

- Ведь ты обманула.

Теперь замолчала она, трубку переложила в другую руку.

- Ты сам хотел с ней расстаться.

- Я?!

Он язык проглотил - его ссоры с Кэти начисто вылетели из его головы.

- Зачем тебе неудачница? - она беззаботно отмахнулась. - Плюнь на нее.

Саша подумал, что в Сюзи, как во многих молодых женщинах, есть недоразвитость - они не могут выскочить из подросткового возраста, поступая в серьезных вещах так, как сделала она. Вместе с этим уживается прагматичность, точное знание, что нужно делать для своего устройства. Его это сочетание поражало. Ему казалось, что инфантилизм близок идеализму и даже мечтательности, но это как раз то, чего в этих женщинах он не находил совсем.

- Сюзи, ты не меня, а подругу свою предала.

- А ты?

Это был хороший удар: она двумя ногами встала туда, где Саша не рассчитывал ее увидеть. Он не нашел слов. Она нашла быстрее.

- Ты сам Кэти на веревке приволок - так кто из нас хуже? Я к ней долго приглядывалась, старалась найти только хорошее. Она принесла мне много неприятностей, но я простила ее. Я молилась, Саша, и Бог помог мне в этом, молись и ты, - говорила Сюзи, а он думал, что она помнит причиненное зло дольше, чем помнит добро. И молится, не чтобы Бог избавил ее от этой черты, а чтобы Он помог ей прощать других людей за то зло, которое они делают. Может быть, к Богу скорее приходит этот тип людей?

- Удивляюсь, что за шваль ты выбираешь... - невозмутимо говорила она. - Ведь и Грег - полная дрянь.

Он увидел перед собой Сюзино лицо: долгий взгляд из-под опущенных ресниц, слегка искоса. Глубокий, нежный голос, и весь ее облик неопределимой, полной вибрации "вечной женственности", от которой он временами начинал дрожать.

- Сука ты, - сказал он.

- Теперь ты таков, каков есть. - Она подождала еще, пока совесть ее очистится, и сказала: - И тебе такому я скажу: вчера я тебя уволила.

Он не издал ни звука.

- Ты не дурак, но бессердечный и довольно циничный.

- А ты и меня на пятнадцать лет засади!

- Если хочешь со мной разговаривать - стой и молчи! Я в тебе, как и в твоей Кэти, старалась найти только хорошее, а потом раскусила.

- Не много ли хорошего в нас нашла, не перегрузилась?

- Саша, - неторопливо ответила она, - ты не думай, я на тебя не сержусь. Я давно пришла к Богу, я умею прощать.

- Если бы здесь появился Иисус Христос, ты обращалась бы с ним так же, как с нами. Возможно... ты бы и Его простила? - Он повесил трубку, вышел из будки и встал. Идти было некуда.

Глава 40

Ноги понесли его по улице. Он перестал обращать внимание на плывущий туман. Голова освободилась от усталости, голода и своих друзей, говорящих чужие слова. И от него самого, не умевшего расставлять вешки. Он подумал, что кто-то хорошо умеет накидывать на шею... Добрел до машины, постель свою свалил в багажник, завел двигатель, не выбирая дороги пересек парк, и поехал, держась ближе к морю. Пошли знакомые места. С перекрестка "Святых Мучеников" и "Цивилизованного Рынка" он свернул налево, до дома оставалось меньше пяти минут. Нужен паспорт на самолет, может быть, удастся чемодан найти, если хоть что-нибудь осталось...