"Золотое ухо" военной разведки

Перед маневренной группой 370-го радиодивизиона была поставлена задача – найти возможность более раннего обнаружения взлета немецких бомбардировщиков. Для этого мангруппу разместили рядом с КП 4-й воздушной армии.

В состав группы входили офицеры-переводчики Борис Олейник и Сергей Немой.

Радиоразведчикам удалось установить, что, поднявшись в воздух, немецкие бомбардировщики связываются на волнах УКВ с аэродромом, на котором базируются истребители. Они передают кодированные указания – в какой район и сколько направить истребителей для прикрытия. Разобравшись с немецкой системой кодирования спецы мангруппы доложили на КП воздушной армии о своих разработках.

Вскоре на практике представилась возможность доказать свое мастерство. В один из дней с аэродрома Саки поднялись немецкие бомбардировщики и взяли курс на Керченский полуостров. Следующий их шаг был просчитан: они связались с аэродромом в Марфовке и запросили истребители для прикрытия. Об этом немедленно было доложено на КП воздушной армии.

Тотчас же в небо взмыли наши истребители, только в большем количестве, чем у немцев. Они атаковали фашистов. Среди немецких летчиков началась паника. Пилоты бомбардировщиков истошно кричали в эфир и просили защиты. Немецкая бомбардировка была полностью сорвана с большими потерями для противника.

Офицеров мангруппы Олейника и Немого пригласили на КП воздушной армии, где командарм генерал К. Вершинин поблагодарил их и вручил ордена Красного Знамени.

Эта маневренная группа до мая 1944 года продолжала вести разведку в интересах воздушной армии, помогая нашим пилотам уничтожать фашистов.

... 10 апреля, накануне перехода Приморской армии в наступление, на переднем крае в полосе 16-го гвардейского корпуса генерала К. Привалова находилась вторая маневренная группа 370-го радиодивизиона. Ею руководил старший лейтенант Григорий Долгин.

Группа располагалась в блиндаже. На вооружении была советская и немецкая трофейная аппаратура радиоперехвата. Переводчик капитан Иван Романцев следил за радиотелефонными переговорами немцев.

Ночью резко сократились радиотелефонные переговоры. Радист Григорий Дробот доложил об этом командиру. Долгин приказал усилить внимание.

Поздно ночью Романцев в наушниках услышал голос немца:

– Адлер, я Адлер-один. Наших здесь никого нет. Собирайся и ты.

– Адлер-один, я Адлер. Вас понял. Через час-полтора снимусь. Спасибо.

Романцев разбудил Долгина. Они сидели, повторяли фразы немцев. Было сомнение, а вдруг это дезинформация. Ошибаться нельзя. Сейчас они доложат, что враг покидает позиции, артподготовку отменят, и тогда поднимутся в атаку наши... Долгин зябко повел плечами, представив, чем обернется их просчет для наших солдат и офицеров.

И тем не менее, поразмыслив, пришли к мнению, что это не дезинформация.

Тем временем из штаба дивизиона командующему армией генералу А. Еременко докладывали о данных радиоразведки. Теперь задумался командарм:

– Вы уверены, что противник оставляет Керченский полуостров? – спросил он радиоразведчика. – Если так, то мы отменим артподготовку и двинем войска вперед. Но кто будет отвечать за неудачу?

Представитель дивизиона подтвердил информацию, но попросил для проверки выслать вперед разведчиков.

Разведчики проникли в тыл врага. На глубину в три километра они не встретили ни одного немца.

Так подтвердились данные разведчиков маневренной группы.

Горячее лето 1943-го

Перед наступлением на Курской дуге Гитлер издал приказ. Обращаясь к войскам, участвующим в операции, он призывал: «Сегодня вы начинаете великое наступательное сражение, которое может оказать решающее влияние на исход войны в целом... Могучий удар, который будет нанесен по советским армиям, должен потрясти их до основания. И вы должны знать, что от исхода этого сражения может зависеть все...»

Фашисты жестоко просчитались. На южном крыле Курской дуги немецкие войска в течение шести дней предпринимали отчаянные попытки ударами танковых дивизий прорваться в направлении Томаровки, Обояни, Курска.

Самолеты-разведчики постоянно следили за полем боя. В немецких штабах от них ждали сообщений об отходе советских войск. Но доклады были иные: отхода частей Красной армии не наблюдалось. Фашистские дивизии всюду несли значительные потери.

Безуспешные попытки добиться успеха заставили противника во второй половине дня 11 июля начать перегруппировку своих дивизий для нанесения удара на Прохоровку. Однако об этом замысле немцев советскому командованию пока ничего не было известно.

... Ночью с 11 на 12 июля командующий Воронежским фронтом генерал армии Николай Ватутин отдавал приказ командарму 5-й танковой армии Павлу Ротмистрову на переброску войск из Прохоровки на Обоянь.

В это время в землянку командующего вошел начальник разведки фронта генерал Виноградов. Он был взволнован. Услышав разговор Ватутина с Ротмистровым, разведчик обратился к генералу армии.

– Товарищ командующий, этого делать нельзя.

Ватутин удивленно вскинул брови.

– Четыре танковые дивизии противника повернули с обояньского направления и продвигаются в сторону Прохоровки.