«Золотое ухо» военной разведки

В дивизионе служили не только инженеры экстра-класса, но и столь же опытные, знающие переводчики. Петр Спиридонович до сих пор помнит их по именам: например, Ольга Николаевна Климова, владевшая добрым десятком иностранных языков, Марта Алексеевна Ахменайнен, в совершенстве знавшая финский язык.

А однажды к ним в дивизион прямо из военкомата привезли изможденного, голодного, еле живого парня. Фамилия его Колодников. Родители умерли от голода, а он чудом остался жив. До войны парень учился в спецшколе, хорошо владел немецким языком. Вот военкоматские офицеры и попросили забрать к себе, иначе ведь пропадет парень.

В дивизион его взяли, откормили, и он стал прекрасно работать. Перед зимним наступлением 1944 года командование дивизиона создало радиопеленгаторный пункт. Но чтобы работать в ультракоротковолновом диапазоне, надо иметь прямую видимость на противника, и потому для Колодникова устроили площадку на самой высокой сосне, закрыли ее плащ-палатками. Там он располагался, следил за передачами противника.

Как-то Шмырев, приехав в дивизию, которая действовала на Стрельненском направлении, решил посмотреть на работу Колодникова. Дали ему провожатого, чтобы на переднем крае не заплутал, прошли они лесом, к сосне, где и был устроен радиопеленгаторный пункт. А там висит указатель, поднятый вверх, на котором написано: «Хозяйство Колодникова». Вот так, целое хозяйство.

Вообще обстановка на Ленинградском фронте была такова, что любой выезд на пеленгаторный пункт превращался в своего рода небольшую спецоперацию. Когда кольцо блокады окончательно сжалось, пришлось на Ораниенбаумский плацдарм перебросить два пеленгаторных пункта. Лед на Финском заливе уже подтаял, но другого выхода не было.

Чтобы проехать на пункт в Лисьем Носу, на КПП машину тормозили и заставляли побелить. После этого ставили в командировочном удостоверении штамп: «Въезд в военно-морскую крепость Кронштадт разрешен». И только после этого машина выезжала на лед. Регулировщик спрашивал у водителя: «Ну что, солдат, быстро ездить умеешь?» «Умею». «Тогда гони». И солдат гнал по ледяной дороге, обозначенной слева и справа вешками. Повезет – проскочишь. Не повезет – значит, геройски погиб за Родину. Воентехнику Петру Шмыреву везло.

…После прорыва блокады Ленинграда и взятия Выборга обстановка на фронте резко изменилась. 472-й радиодивизион ушел под Нарву, в Прибалтику. Там он отличился в боях и был удостоен ордена Красного Знамени, а в 623-й дивизион, в котором продолжал служить Шмырев, остался в Выборге.

Финляндия вышла из войны, немцев погнали на Запад, и после напряженных фронтовых будней установилось непривычное затишье. Шмыреву даже показалось, что о них забыли. Однако он ошибался. Вскоре пришла телеграмма из Москвы: начштаба дивизиона Лопакову и помпотеху Шмыреву прибыть в столицу.

Приказ есть приказ. Прибыли. И узнали: полковник Миронов (тот самый, который встречал их в разведотделе в 1941 году) формирует 1-ю отдельную радиобригаду. Дивизионы этой бригады располагались на разных фронтах. Лопакова назначили на 1-й Белорусский фронт, а Шмырева – на 2-й Украинский, в 97-й дивизион этой бригады.

Свой дивизион Петр Спиридонович догнал уже в Бухаресте. Румыния вышла из войны. Запомнились плакаты, развешанные на улицах румынских городов. Заголовок гласил: «Члены Антигитлеровской коалиции». И в центре плаката крупные портреты короля Михая и его мамы, а под ними небольшие фото остальных членов коалиции – Сталина, Черчилля, Рузвельта.

Войну Петр Шмырев закончил под Братиславой, в деревне Мадьярский Бель. Там собралось несколько радиодивизионов – два фронтовых, один бригадный, да еще дивизион НКВД. Что и говорить, многовато для мирного времени. Все прекрасно понимали: их ждет скорое сокращение или передислокация, перевод в другие регионы.

Случилось и то и другое. Комбриг, теперь уже генерал Миронов, издал приказ: по дивизиону остаются в Германии и в Австрии, а 97-й отправляется в Болгарию. Остальные части подлежат сокращению.

Годы свершений

…В Болгарию дивизионная колонна добиралась через Сербию. На границе в городе Цереброде сербские пограничники долго проверяли документы советских военнослужащих, попросили выйти из машин, проверили по списку личный состав подразделения и наконец пропустили.

Болгары, наоборот, встретили с распростертыми объятиями. Встречавший Шмырева офицер тут же предложил обменяться личным оружием.

– Какой у вас пистолет? – поинтересовался.

– Отличный пистолет, «зауэр», трофейный.

– Махнемся?

Махнулись. Так начиналась служба на территории Болгарии.

Место дислокации дивизиону определили под Софией: на так называемой вилле журналистов. В этом большом красивом здании и расположился штаб и другие подразделения.

Там у Шмырева было много интересных встреч, но одна запомнилась особенно. Как-то в парке встретил он человека с ведром в одной руке и со штативом от фотоаппарата в другой. «Фотограф, наверное», – мелькнула мысль. Когда подошел ближе, «фотограф» на русском языке приветствовал его:

– Здравствуйте!

Павел Спиридонович ответил.