«Золотое ухо» военной разведки

– Разрешите, товарищ майор, – сказал Мажоров сдавленным, сухим голосом и, не ожидая разрешения, стал говорить.

– Я уже докладывал, что без переделки нашей радиостанции ночью связь обеспечить нельзя. Волны не проходят.

И тут заговорил начальник штаба, стоявший у окна и доселе молчавший.

– Волны, говоришь, не проходят, сержант? – Он раскинул руки и хлопнул себя по бокам. – А голова тебе на что дана и руки? И волны, я тебе скажу, ни при чем. – Начштаба подошел почти вплотную к Мажорову. – Если не будет связи ночью, я тебя расстреляю.

В кабинете вновь повисла тишина.

Мажоров понимал, что подвести подчиненного под расстрел в ту пору не составляло туда. Более того, такие случаи были, и он о них прекрасно знал. Понимал Юрий и другое, что молчать нельзя, надо защищаться.

Подавляя внутреннюю дрожь и собравшись с силами, младший сержант сказал:

– Знаю, что расстрелять меня во фронтовой обстановке не составляет труда, но связь от этого все равно не появится…

И Мажоров вновь повторил все, что знал о распространении волн, их отражении от ионосферы, зависимости от солнечной активности.

Когда он закончил, начальник оперативного отдела капитан Крылов поинтересовался:

– Так что можно сделать в этих условиях? Ты же сам понимаешь, Мажоров, мы должны найти выход.

– Он есть, – ответил младший сержант, – надо переделать нашу РСБ.

– Что тебе для этого надо?

– Нужны воздушные конденсаторы переменной емкости. Их можно демонтировать из некоторых приемников. Например, из приемника БУ-234 или Си-235.

– Хорошо, – в конце концов закончил командир. – Иди, работай.

Мажоров развернулся и вышел из кабинета. Его вроде и отпустили, а на душе кошки скребли.

…Недели через полторы Мажорова вновь вызвал командир дивизиона и вручил бумагу. В ней говорилось, что для выполнения спецзадания младшему сержанту Мажорову Ю.Н. разрешается работа в спецхранилище и демонтаж деталей из радиоприемников.

Юрию выделили автомашину, дали в помощь старшину Казанцева, и они выехали в деревню Черемушки, где и находилось то самое спецхранилище, в котором складировались отобранные у населения в начале войны радиоприемники.

Мажоров ехал и не знал, радоваться ему или печалиться. С одной стороны, его наконец услышали, дали разрешение, словом, все то, что он просил, с другой… Если он ошибается в своих расчетах и у него не получится модернизировать эту радиостанцию? Ведь он не инженер и даже не техник, его забрали на фронт с последнего курса техникума связи. У него и диплома-то нет.

Только он понимал, кому сегодня нужен его диплом? Нужна связь. Если ее не будет, расстрелять, возможно, и не расстреляют, но штрафбат обеспечен. Да, заманчивая перспектива.

Потом, с годами, уже после войны, он будет анализировать эту во многом парадоксальную, и в то же время весьма не простую ситуацию, которая могла закончиться для него трагедией.

Он был всего лишь младшим сержантом, и в его обязанности не входила реконструкция передающей аппаратуры. Такой аппаратуры, которая создавалась конструкторами и производителями. И тем не менее за отсутствие связи на ней спрашивали ни зампотеха дивизиона, ни старшего техника, а его. Даже грозились расстрелять.

Ответ тут только один. И командир дивизиона, и даже скорый на расправу начштаба понимали, что именно Мажоров сможет решить эту сложную техническую задачу и вытянуть РСБ на нужный уровень.

Так, собственно, и случилось.

Вот как об этом вспоминает сам Юрий Мажоров, ставший после войны ученым, генерал-майором, лауреатом Ленинской и двух Государственных премий.

«Хранилище располагалась в здании, где до войны был институт. Оно размещалось на втором этаже. Какой-то сотрудник повел меня туда. Снял печати, открыл дверь и включил свет.

Передо мной оказались сотни приемников самых различных марок. Они стояли в шкафах, на столах, штабелями на полу.

В довоенные годы наиболее распространенными были приемники СИ-235, ЭЧС-2, ЦРЛ-10. Перед войной Минский радиозавод выпустил приемник “Пионер” и приемник более высокого класса “Маршал”.

Я с собой прихватил плоскогубцы, кусачки и отвертку. Отобрал восемь приемников 6Н-1 и начал свою разрушительную работу.

Был уже вечер, а дело шло не быстро. Наблюдавший за мной соглядатай утомился и решил пойти попить чаю и отдохнуть.

Когда я закончил, мне дали подписать акт, в котором излагалось, что изъято из приемников, – а все они имели внутри копии квитанций об изъятии приемника на хранение на весь период войны.

В часть мы вернулись поздно. На другое утро я приступил к практической реализации замысла по переделке РСБ.

…Уже на следующий день с пеленгаторных пунктов сообщили об отличной слышимости на протяжении всей ночи».

Так работали радиоразведчики 490-го отдельного радиодивизиона Главного командования.

Однако в битве под Москвой разведку немецко-фашистских войск вели также воины 474-го и 480-го дивизионов, 151-й отдельной радиостанции ОСНАЗ Западного фронта, 347-й дивизион Брянского фронта.

В январе 1942 года к ним присоединился 339-й дивизион Калининского фронта.