ЗОЛОТОЕ ВРЕМЯ (антология)

«Да заткнись ты! Самодовольный лицемер — вот ты кто!»

Вскоре Денисон вернулся. Он не проронил ни слова, пока одевался и устраивался на заднем сиденье роллера. Эверард совершил мгновенный пространственный прыжок: комната пропала, и теперь далеко внизу лежали затопленные лунным светом горы. Задувал холодный пронизывающий ветер.

— Теперь — в Экбатаны. — Эверард включил подсветку и стал колдовать над приборами, сверяясь с пометками в своем пилотском планшете.

— Эк... а-а, ты про Хагматан? Древнюю столицу Мидии? — удивленно спросил Денисон. — Но ведь сейчас это всего лишь летняя резиденция.

— Я имею в виду те Экбатаны, что были тридцать шесть лет назад, — сказал Эверард.

— Что-что?

— Послушай, все будущие ученые-историки убеждены, что рассказы о детстве Кира, приведенные Геродотом и пер-

сами, — это чистой воды басни. Так вот, может, они и правы. Возможно, твои здешние приключения — это только одна из причуд пространства-времени, которые и старается устранять Патруль.

— Ясно, — медленно произнес Денисон.

— Наверное, будучи еще вассалом Астиага, ты довольно часто бывал при его дворе. Будешь моим проводником. Старый босс нам нужен лично, желательно — один и ночью.

— Шестнадцать лет — большой срок, — сказал Денисон.

— А что?

— Раз ты собрался изменять прошлое, зачем забирать меня именно из этого момента? Найди меня, когда я был Киром всего год; это достаточно долго, чтобы знать Экбатаны, и в то же время...

— Прости, не могу. Мы и так балансируем на грани дозволенного. Один бог знает, к чему может привести вторичная петля на мировых линиях. Даже если мы после этого выкарабкаемся, за такую авантюру Патруль отправит нас обоих в ссылку на какую-нибудь дальнюю планету.

— Пожалуй...

— А кроме того, — продолжал Эверард, — ты что, самоубийца? Ты что, действительно хотел бы, чтобы твое нынешнее «я» перестало существовать? Подумай, что ты предлагаешь.

Он закончил настройку аппаратуры. Человек за его спиной вздрогнул.

— Митра! — воскликнул Денисон. — Ты прав. Не будем больше об этом.

— Тогда поехали. — И Эверард надавил на клавишу главного переключателя.

Они зависли над обнесенным стенами городом посреди незнакомой равнины. Хотя эта ночь тоже была лунной, город показался им всего лишь грудой черных камней. Эверард принялся рыться в седельных сумках.

— Вот они, — сказал он. — Давай наденем эти костюмы. Я попросил ребят из отделения Мохенджодаро-Среднее подогнать их на наши фигуры. Там им самим частенько приходится так наряжаться.

Роллер начал пикировать, и рассекаемый воздух засвистел в темноте. Денисон вытянул руку над плечом Эверарда, показывая:

— Вот дворец. Царская спальня в восточном крыле...

Это здание было приземистее и грубее дворца персидского царя в Пасаргадах. Эверард заметил двух крылатых быков, белевших на фоне осеннего сада, — они остались от ассирийцев. Он увидел, что окна здесь слишком узки, чтобы пропустить темпороллер, чертыхнулся и направился к ближайшему дверному проему. Два конных стража подняли головы и, разглядев, что к ним приближается, пронзительно завопили. Лошади встали на дыбы, сбрасывая всадников. Машина Эверарда расколола дверь. Еще одно чудо не повредит ходу истории, особенно во времена, когда в чудеса верят так же истово, как в двадцатом веке — в витамины, и возможно, с большими на то основаниями. Горящие светильники освещали путь в коридор, где раздавались крики перепуганных рабов и стражи. Перед дверями царской спальни Эверард вытащил меч и постучал рукояткой.

— Твой черед. Кит, — сказал он. — Здесь нужен мидийский диалект арийского.

— Открывай, Астиаг! — зарычал Денисон. — Открывай вестникам Ахурамазды!

К некоторому удивлению Эверарда, человек за дверью повиновался. Астиаг был не трусливее большинства своих подданных. Но когда царь — коренастый мужчина средних лет с жестким лицом — увидел двух существ в светящихся одеждах, с нимбами вокруг голов и взметающимися из-за спин крыльями света, которые сидели на железном троне, парящем в воздухе, он пал ниц.

Эверард слышал, как Денисон гремит на плохо знакомом ему наречии, выражаясь в лучшем стиле уличных проповедников:

— Гнусный сосуд порока, гнев небес пал на тебя! Неужели ты думаешь, что даже самая ничтожная из твоих мыслей, хоть они и прячутся во тьме, их породившей, была когда-либо скрыта от Глаза Дня? Неужели ты думаешь, что всемогущий Ахурамазда допустит такое мерзкое деяние, какое ты задумал?..

Эверард отвлекся. Он ушел в собственные мысли: Гарпаг. вероятно, где-то здесь, в этом городе: он сейчас в расцвете сил и еще не согнут тяжестью своей вины. Теперь ему никогда не придется взваливать на себя эго бремя. Он никогда не положит ребенка на скалу, не будет, опершись о копье, смотреть, как тот кричит и бьется, а потом затихает. В будущем он поднимет восстание — на то у него будут причины — и станет хилиархом Кира; но он не умрет на руках у своего противника после схватки в лесу, а какой-то перс, чьего имени Эверард не знал, тоже избежит греческого клинка и медленного падения в пустоту.