Золотоглазые

— Послушайте, — сказал Стефен, — извините меня за досадный случаи, который привел вас сюда. Но поймите, здесь вам делать нечего, абсолютно нечего, независимо от того, что вы собираетесь предложить.

Некоторое время Бэтруэл в задумчивости изучал Стефена. Затем он слегка поднял голову, И ноздри его затрепетали.

— Очень странно, — заметил он. — Святостью здесь и не пахнет.

— О, не в этом дело, — заверил его Стефен. — Просто некоторые из ваших делишек хорошо нам известны, и — что весьма существенно — известны и последствия: не было случая, чтобы вступивший с вами в союз рано или поздно не пожалел об этом.

— Да вы только подумайте, что я могу вам предложить!

Стефен отрицательно покачал головой.

— Не старайтесь, право, — сказал он. — Я ведь привык отбиваться от вполне современных назойливых коммивояжеров. Мне приходится иметь с ними дело каждый божий день.

Бэтруэл посмотрел на Стефена опечаленными глазами.

— Я больше привык иметь дело с назойливыми клиентами, — признался он. — Ну что ж, если вы уверены, что все это простое недоразумение, мне остается только вернуться восвояси и дать объяснения. Признаться, ничего подобного со мной раньше не происходило, хотя по закону вероятностей и должно было произойти… Не повезло! Ну да ладно. До свидания — тьфу, черт, что я говорю, — прощайте, мой друг, я готов.

Бэтруэл замер, как мумия, и закрыл глаза: теперь и лицо его одеревенело.

Но ничего не произошло.

У Бэтруэла отвалилась челюсть.

— Ну произносите же! — воскликнул он раздраженно.

— Что произносить? — спросил Стефен.

— Слово Власти! Освобождение!

— Но я его не знаю! Я понятия не имею о Словах Власти, — возразил Стефен.

Брови Бэтруэла опустились и сошлись у переносицы.

— Вы хотите сказать, что не можете отослать меня обратно? — спросил он.

— Если для этого необходимо Слово Власти, то, ясное дело, не могу, — сказал Стефен.

Ужас тенью лег на лицо Бэтруэла.

— Неслыханное дело!.. Как же мне быть? Мне совершенно необходимо получить от вас или Слово Освобождения, или подписанный договор.

— Ну что ж, скажите мне это слово, и я его произнесу, — предложил Стефен.

— Да откуда же мне его знать? — рассердился Бэтруэл. — Я никогда его не слышал. До сих пор те, кто вызывал меня, спешили поскорее состряпать дельце и подписать договор… — Он помолчал. — Все было гораздо проще, если бы и вы… Нет? Это просто ужасно, клянусь вам. Я просто не представляю себе, что тут делать.

В дверь носком туфли постучала Дайлис, давая знать, что несет поднос с чаем. Стефен подошел к двери и приоткрыл ее.

— У нас гость, — предупредил он супругу: ему совсем не хотелось, чтобы она от удивления уронила поднос.

— Как же?.. — начала было Дайлис, но когда Стефен открыл дверь пошире, она действительно чуть не выронила подноса. Стефен подхватил его, пока она таращила глаза, и благополучно поставил на место.

— Дорогая, это мистер Бэтруэл… Моя жена, — представил он.

Бэтруэл, все еще стоявший навытяжку, явно смутился. Он повернулся к Дайлис, чуть заметно наклонив голову.

— Очарован, мэм, — произнес он. — Надеюсь, вы извините мои манеры. К несчастью, движения мои ограничены. Если бы ваш муж был настолько любезен и разрушил эту пентаграмму…

Дайлис продолжала рассматривать его, оценивающим взглядом окидывая его одежду.

— Боюсь… боюсь, что я ничего не понимаю, — жалобно произнесла она.

Стефен постарался наилучшим образом объяснить ей ситуацию. В конце концов она сказала:

— Ну, я не знаю… Следует подумать, что тут можно сделать, верно? Это не так уж просто — ведь он не какое-нибудь перемещенное лицо. — Она в задумчивости посмотрела на Бэтруэла и добавила: — Стив, поскольку ты уже сказал, что мы не собираемся ничего с ним подписывать, может быть, можно разрешить ему выйти из этого?.. Ему там неловко.

— Благодарю вас, мэм, мне действительно страшно неудобно. — с чувством сказал Бэтруэл.

Стефен в задумчивости помолчал.

— Ну что ж, раз он все равно здесь, и мы все о нем знаем, особого вреда не будет, — согласился он.

Стефен наклонился и отбросил в сторону куски ленты на полу.

Бэтруэл вышел из разорванного пятиугольника. Правой рукой он снял с себя шляпу, левой коснулся шарфа на груди. Затем он повернулся к Дайлис, отвесил ей поклон — и сделал это превосходно: отставил носок ботинка, левой рукой будто опираясь на несуществующий эфес шпаги, правой держа шляпу у сердца.

— Ваш покорный слуга, мэм.

Затем повторил это упражнение для Стефена:

— Ваш слуга, сэр.

Стефен ответил на это со всем старанием, сознавая, однако, что до элегантности гостя ему далеко.

Наступила неловкая пауза. Дайлис нарушила ее, предложив:

— Принесу-ка я еще чашечку.

Она вышла, вернулась и повела светскую беседу:

— Вы… э-э-э… вы давно не бывали в Англии, мистер Бэтруэл?

Бэтруэл, казалось, несколько удивился.

— Что вас навело на эту мысль, миссис Трэмон? — спросил он.

— О, я... я подумала… — смутилась Дайлис.

— Мою жену приводит в недоумение ваш костюм, — объяснил Стефен. — Кроме всего прочего, простите мою нескромность, мне кажется, вы перепутали различные периоды истории. Например, стиль вашего приветствия примерно поколения на два предшествует вашему костюму.