Золотой человек

— Теперь подпишитесь и оставьте свои адреса, чтобы знать, где вас найти, если дело дойдет до следствия.

Один из свидетелей приписал в конце, что зовут его «Красалович Икса, проживающий в Гунероваце», другой прикинулся «Стириопицей Него, жителем Медвелинце».

После этой процедуры обе стороны расстались, явно довольные друг другом. И Михай, и четверо парней едва сдерживались, чтобы не прыснуть со смеха.

Михай высадил крестьян на берег.

…Что касается Али Чорбаджи, то он, как сам того пожелал, покоился на дне Дуная.

Ловкая проделка

Утром Тимея проснулась совершенно здоровая. Болезни как не бывало. Молодость взяла свое.

Она оделась и вышла из каюты. Найдя Тимара на носу судна, девушка спросила его:

— Где мой отец?

— Он скончался прошлой ночью.

Тимея, ничего не понимая, уставилась на шкипера своими большими, изумленными глазами. Лицо ее побледнело еще больше.

— И где вы его похоронили?

— На дне Дуная.

Тимея облокотилась о поручни палубы и молча устремила взор на реку. Она не проронила ни слова, из глаз ее не выкатилось ни единой слезы. Неподвижно смотрела она прямо перед собой.

— Когда вы лежали без сознания, вашего отца неожиданно призвал к себе господь. В предсмертный час отец ваш позвал меня. Он говорил о вас и велел передать вам свое отцовское благословение. Выполняя его волю, я отвезу вас к его старому другу, который, кстати, приходится родственником вашей матушке. Он примет вас как родную дочь и заменит вам родителя. У него тоже есть дочь-красавица, чуть постарше вас. Она станет вашей сестрой. Там вас приютят. Все, что есть на этом корабле, принадлежит вам. Вы богаты. Отец проявил о Вас великую заботу, вспоминайте же о нем всегда с благодарностью.

Горький ком встал в горле Тимара, когда он произносил эти слова. «Твой отец принял смерть, чтобы сделать тебя свободной, — подумал он. — Он умер, чтобы ты осталась в живых».

Он с удивлением взглянул на девушку. Лицо ее, казалось, окаменело. «Может быть, она стесняется в присутствии чужого дать волю своим чувствам?» — подумал Михай и отошел в сторону. Но, и оставшись одна, красавица ничем не выдала своих чувств.

Странное создание! При виде тонущей кошки она заливалась слезами, а известие о смерти отца, останки которого ныне покоятся на дне Дуная, не вызвало ни единой слезинки из ее глаз!

А может быть, так уж устроена эта девушка? Когда случается маленькое горе, ей ничего не стоит разрыдаться, а когда приходит настоящая большая беда, она от непомерной боли теряет способность плакать и только все молчит и смотрит, смотрит в одну точку…

Что ж, всякое бывает. Но тут размышления Тимара прервали другие, более земные дела. На северо-западе показались башни Панчовы, и в тот же момент шкипер увидел, что по реке навстречу судну несется шлюпка под королевско-императорским флагом. В шлюпке той было восемь вооруженных солдат с капитаном.

Подойдя к барке, солдаты, не дожидаясь команды, приставили к борту лестницу и взобрались на палубу.

Капитан поспешно направился к Тимару, стоявшему в дверях своей каюты.

— Вы — шкипер?

— К вашим услугам, сударь.

— На вашем судне находится скрывающийся под именем Эфтима Трикалиса турецкий подданный, беглый казначей из Стамбула. Он бежал с награбленными ценностями.

— На моем судне действительно находился греческий купец по имени Эфтим Трикалис, провозивший, кстати, не награбленное имущество, а мешки с пшеницей, о чем у меня имеется документ, составленный по всей форме таможенным досмотром в Оршове. Вот он, извольте прочесть. А о турецком беглеце я ничего не знаю.

— Где этот человек?

— Если он был греком, то сейчас он у Авраама, если турок — то у Мохамеда.

— Не хотите ли вы этим сказать, что он умер?

— Именно это я и хочу сказать. Прошу вас познакомиться со вторым документом — завещанием покойного, в котором он сам подтверждает, что умер естественной смертью от болезни.

Капитан углубился в чтение бумаги, изредка бросая косой взгляд на Тимею, которая продолжала сидеть на том же месте, где впервые услышала весть о смерти отца. Она явно не понимала, о чем говорят эти люди.

— Матросы и рулевой могут дать свидетельские показания о смерти Эфтима Трикалиса.

— Что ж, умер так умер — пусть ему будет хуже. Ему, а не нам. Но в таком случае вы должны были где-то похоронить его. Где же? Мы раскопаем могилу и сами установим факт смерти. Здесь есть человек, который знал его лично и сможет доказать, что Трикалис и Али Чорбаджи — одно и то же лицо. В этом случае мы, по крайней мере, конфискуем награбленное добро. Так где же вы его захоронили?

— На дне Дуная.

— Нечего сказать — подходящее место! А почему именно там, черт побери?

— Спокойно, капитан! Вот третий документ, написанный священником Плесковацкого прихода, вблизи которого Трикалис отдал богу душу. Сим документом подтверждается, что поп отказал в соборовании и из-за протеста крестьян даже запретил выносить труп на берег.

Капитан с яростью схватился за рукоять сабли.

— Тысяча чертей! Проклятые попы! Вечно с ними одни неприятности. Но вы-то, по крайней мере, знаете, где было сброшено тело?