Золотой человек

Тимея открыла коробку. Что же там хранилось? Обломок сабли с рукояткой.

При виде сломанного оружия женщина содрогнулась; нахмуренные брови также выдавали ее страх. Затем лицо ее постепенно прояснилось, тонкие черточки бровей разгладились, и перед Тимаром опять была святая с нимбом черных волос над беломраморным челом.

Печальное лицо ее озарилось нежностью; она поднесла саблю к губам так близко, что Тимар затрепетал: вот-вот поцелует!

Обломок сабли был ему ненавистен, как соперник.

И чем дольше смотрела Тимея на свою реликвию, тем ярче разгорались ее глаза. Наконец, собравшись с духом, она извлекла саблю из коробки и даже попыталась по-мужски наносить ею удары воображаемому противнику и отражать его атаки... Если бы она знала, что здесь, поблизости, затаился человек, для которого мука мученическая сносить эти ее удары!

В дверь постучали. Тимея испуганно спрятала саблю в коробку, поправила завернувшиеся было к локтям длинные оборки рукавов и робко промолвила: "Войдите!".

Вошел он - майор Качука. Статный мужчина, лицо красивое, мужественное.

Тимея не пошла ему навстречу, она по-прежнему стояла так, что свет лампы падал на ее лицо. Тимар не спускал с нее глаз.

О, муки ада! Что довелось ему видеть? Когда майор вошел в комнату, лицо Тимеи жарко вспыхнуло.

Да, алебастровая статуя зарделась румянцем, неподвижный лик вдруг ожил, и его девственная белизна украсилась розами. Статуе встретился человек, который сумел оживить ее... Нужны ли еще какие-нибудь доказательства, нужны ли после этого какие-либо слова?

Тимар готов был в ярости вышибить прикрытую мозаикой дверцу и подобно дракону, одолевшему святого змееборца, ворваться в комнату и броситься промеж влюбленных, прежде чем уста Тимеи облекут в слова то, о чем и без слов говорило ее лицо...

Но нет, должно быть, ему померещилось. Он вгляделся внимательнее: лицо Тимеи светилось белизною, как обычно. Холодно, с достоинством, она сделала майору знак сесть на стул, а сама опустилась на софу - в отдалении от него; взгляд ее был холоден и облик внушал почтение.

Майор, держа в одной руке украшенный золотым позументом кивер, в другой саблю с золотым темляком, сидел прямо и напряженно, словно перед генералом.

Они долго молча смотрели друг на друга, борясь с одолевающими их чувствами.

Тимея заговорила первой: - Сударь! Вы прислали мне какое-то загадочное письмо и еще более странный подарок - сломанную саблю.

С этими словами Тимея, открыв коробку, достала оттуда листок бумаги.

- Вот ваше письмо : "Сударыня! Сегодня я дрался на дуэли с одним человеком и, если бы не сломалась сабля, убил бы его. Эта дуэль была вызвана весьма загадочными обстоятельствами, которые касаются вас и в еще большей степени вашего супруга. Позвольте мне повидать вас хоть на несколько минут, чтобы я смог сообщить вам необходимые сведения". В письме слова "вашего супруга" подчеркнуты двойной чертой. Это и послужило причиной, вынудившей меня, сударь, дать вам возможность поговорить со мною. Так говорите же: какое отношение имеет ваша дуэль к личным делам господина Леветинцского? Я готова слушать вас, пока речь пойдет о господине Левтинцском; если вы вздумаете перевести разговор на другое, я тотчас же удалюсь.

Майор поклонился с глубочайшей серьезностью.

- Начну с того, сударыня, что уже несколько недель по городу разгуливает неизвестный человек; он носит мундир морского офицера, что дает ему право бывать повсюду, где собираются офицерские компании. Судя по всему, он весьма общителен и собеседник занятный. Кто он - судить не берусь, не в моих привычках шпионить за людьми. Скажите, сударыня, а вам он не примелькался? Вы не раз могли видеть его в театре. На нем зеленый мундир с красно-золотыми обшлагами.

- Да, видела.

- И не припоминаете, будто встречали его прежде?

- Я не всматривалась в его лицо.

- Да, ведь вы же никогда не смотрите в лицо посторонним мужчинам.

- Наш разговор не обо мне. Продолжайте, сударь!