Золотой человек

Итак, вожделенная цель достигнута: неверность Тимеи подтверждена. Ведь он сам жаждал этого, дабы успокоить собственную совесть, дабы иметь право сказать: "Мы обоюдно грешны друг перед другом и свободны от взаимных обязательств". Наконец-то он получил право ненавидеть и презирать эту женщину, которой доныне вынужден был воздавать почтение, как холоп платит дань своему властелину. Теперь он может низвергнуть ее с трона, куда женщине дозволено взойти лишь единожды. Получив такой весомый повод для развода, он наконец-то сможет возвысить до себя Ноэми, дать ей положение, какого она заслуживает по праву, сделать ее счастливой женщиной и своей законной женой.

И все же мысль эта была для него мучительна.

Стоило ему только дать волю своему распаленному воображению и представить себе первую интимную встречу Тимеи с другим мужчиной, как в крови его вскипали самые низменные инстинкты, будоража душу.

Чувство стыда, жажда мести, адские муки ревности терзали его. Ведь позор и обман трудно снести даже том случае, если надеешься изречь из них выгоду.

Он лишь сейчас начал понимать, какое бесценное сокровище Тимея. Отказаться от этого сокровища по своей воле, вернуть его самой обладательнице он был бы не прочь, но позволить другому обокрасть себя - эта мысль приводила его в бешенство.

Тимар мучился, не зная, как поступить.

Если бы яд Атали проник до самого сердца, то следовало бы с кинжалом в руке подстеречь неверную жену и поразить ее насмерть в объятиях возлюбленного, в момент страстного поцелуя. Ведь Атали нужна была кровь Тимеи.

Но оскорбленная мужская честь взывает к другому: ей требуется кровь соперника, и прилитая не исподтишка, но в открытом поединке. Сабля против сабли, и борьба не на жизнь, а на смерть!

Когда же верх одержали трезвый расчет и мудрое хладнокровие, Тимар подумал. "К чему все эти мысли о кровопролитии? Тебе нужно не отмщение, а скандал. Выскочить из засады, кликнуть в свидетели прислугу, прогнать из дома неверную жену вместе с ее соблазнителем - вот поведение умного человека. Ты ведь не солдат, чтобы саблей карать за обиды. На то есть судья, есть закон!".

Однако он все же не мог преодолеть желание держать под рукой, как и советовала Атали, кинжал и пистолет. Бог его знает, какой оборот примет дело. Ведь только в решающий момент выяснится, кто же все-таки возобладает: мстительный убийца из-за угла, оскорбленный супруг или расчетливый делец, способный хладнокровно занести скандал и позор в статью "дебет" и полученную от них выгоду соответственно в рубрику "кредит".

Тем временем наступил вечер.

Фонарей на темной улице заметно прибавилось. Господин Леветнцский из собственного кармана платил за освещение на своей улице. Тени прохожих мелькали в замерзшем окне.

Вдруг какая-то тень остановилась под окном, и послышался тихий стук.

Тимару почудилось, будто морозные цветы на стекле, дрогнув от стука, обратились в деревья заколдованного леса и шумят, гудят, предостерегая: "Не ходи!".

Тимар медлил. Стук повторился. "Иду", - прошептал он и, прихватив оружие, выскользнул из дома.

Всего лишь несколько десятков шагов до другого дома, где, окруженная богатством и роскошью, томится прекрасная белолицая женщина.

Тимару никто не встретился под дороге, улица была пустынна.

Лишь иногда ему удавалось различить некую темную фигуру впереди; она торопливо скользила, стараясь лежаться в тени, пока наконец не скрылась в угловом доме. Тимар следовал за этой фигурой.

Тимар беспрепятственно проник в дом. Чья-то рука позаботилась отпереть и входную дверь с улицы, и решетчатую загородку лестницы, и дверцу стенного шкафа в коридоре.

Тимар передвигался под дому без малейшего шума.

Он сразу же обнаружил вынимающийся винт под полкой, вставил принесенный с собою ключ; потайная дверца раскрылась перед ним и захлопнулась за его спиной. Тимар очутился в потайной нише. Соглядатай в собственном доме!

Итак, вдобавок ко всему еще и "соглядатай".

Существует ли еще какая-нибудь подлость, которой он не совершил?

А говорят, "бедняк - человек подлый, никчемный, богатый человек - славный". Вот она, слава его, чем обернулась.

Хорошо, что здесь темно, как подземелье.

Передвигаясь ощупью, он сделал несколько неуверенных шагов вдоль стены, пока не увидел впереди слабое мерцание. Свет лампы просачивался из комнаты сквозь мозаику.

Тимар отыскал неплотно пригнанный кусочек мозаики, отодвинул его и через тонкую стеклянную пластинку заглянул в комнату.

На столе стояла лампа под абажуром из матового стекла. Тимея расхаживала взад-вперед по комнате, складки ее белого вышитого платья колыхались в такт шагам.

Отворилась дверь с галереи, вошла госпожа Зофия и что-то шепнула Тимее.

Но Тимар даже шепот разобрал отчетливо. Ниша в стене подобно голоснику улавливает каждый звук.

- Можно ему прийти? - спросила госпожа Зофия.

- Да, я жду, - ответила Тимея.

Госпожа Зофия ушла, и Тимея выдвинула из гардероба ящик и достала оттуда какую-то коробку. Она подошла к лампе и встала прямо напротив Тимара, так что лампа ярко освещала ее лицо и позволяла наблюдать малейшее движение черт.