Золотой череп. Острова отверженных (СИ)

- Эй, вы! Салаги! - зарычал Сликкер. - Двигайте к бизань-мачте. Когда выйдем в открытое море, мне потребуются все паруса. Не хочу, чтобы "Пьяного краба" обскакали какие-то флотские.

Подбежал Клаус и, свирепо покосившись на Всебора, схватил его за рукав.

- Болваны! Когда корабль вышел в море, никто не сидит, сложа руки, - закричал он. - Мигом выполняйте приказ. Иначе несдобровать.

Он больно пихнул Всебора в бок, а Жиля умудрился наградить подзатыльником. В иной ситуации, Клаус получил бы в ответ, но оба понимали, что размениваться на мелочи в такой ответственный момент крайне неосмотрительно.

- Я тебе это ещё припомню, - скрипя зубами, процедил Жиль. - Недомерок малахольный. Ух-х-х!

Завывая в вантах, рванул крепкий ветер и, ослабшие паруса тут же гулко заполоскали. Те немногочисленные матросы, что оказались в подчинении Сликкера явно не справлялись. Суровый бриз таскал их по палубе, не позволяя закрепить хлёсткие концы.

- Дер-ж-ж-жать! Твари безмозглые, - взревел капитан. - Эй вы! Уроды в красных сюртуках, хватайте концы. Да зубы не подставляйте. Вишь как ребятки мослами работают...

Но предупреждение оказалось запоздалым, Жиль таки получил свою порцию, и приглушенно вскрикнув, согнулся пополам. Кто-то угодил ему локтем прямо в солнечное сплетение.

Всебор покосился на окровавленные ладони и болезненно сморщился. Грубые верёвки беспощадно содрали кожу, и теперь раны покалывали и саднили.

- Тонковата шкура, - оскалился долговязый здоровяк-матрос. - Ну, ничего походишь на "Пьяном крабе" пару месяцев, обрастёшь мозолями. Я Вертлюга - так меня все зовут.

Матрос сунул Всебору кусок грязной ветоши и кивнул на ладони.

- Намотай на клешни, - пояснил он. - Когда выйдем из гавани, смотреть на раны будет некогда. У входу в бухту буруны такие, что только лавируй. А будешь клювом щёлкать, может и ветром в воду снести.

- Спасибо! - Всебор смущённо кивнул и принялся обматывать руки.

Теперь паруса были закреплены, и оставалось только вырваться из гавани. Судя по всему, на сторожевом корвете пока ещё ни о чём не догадывались. Торговля Спумариса с другими странами знавала лучшие времена, и каждый купец, заглядывавший теперь в город, на обратном пути мог рассчитывать на снисхождение. Потому досматривались суда без пристрастия, а за определённую мзду можно было обойтись и без досмотра.

Над корабельной кухней курился дымок, по палубе сторожевика бегала вислоухая дворняга. Впрочем, офицеры в чьи обязанности входил контроль над гаванью, уже переместились на бак, и с интересом поглядывали на пиратскую шхуну.

- Если тот гусь в треуголке захочет рассмотреть посудину в подзорную трубу, - пиши, пропало! - бросил Вертлюга. - Сразу просечёт, что "Пьяный краб" это не "Морская лань".

- Итак, судари, молитесь своим богам! - рыкнул Сликкер. - Пушки-то они всё ж расчехлили. Врежут ниже ватерлинии, и прощай дорогая...

Шестеро матросов и Всебор с Жилем столпились у левого борта. Только Клаус куда-то смылся. Королевский корвет, выкрашенный и вылизанный по всем правилам военного флота, мерно покачивался на расстоянии пушечного выстрела. Можно было рассмотреть лица офицеров, и даже обгрызенные уши корабельного пса, который, завидев "Пьяного краба" принялся громко лаять.

Сигнальщик на носу сладко зевнул и, взмахивая флажком, подал знак, приказывая бросить якорь. Несколько матросов с корвета вяло стягивали брезент с ялика и ворочали блоками на талях, готовя шлюпбалки к спуску.

- Хочет, чтоб остановились, - смахивая горячий пот со лба, прошептал Вертлюга. - Дурачьё! Остановиться, значит подписать себе приговор.

Всебор с любопытством покосился на матроса. Обветренное вытянутое лицо, смуглая кожа, светлые глаза и длинные просоленные патлы, собранные в хвост. Вертлюга выглядел, так как и должен был выглядеть представитель его профессии. Грубый в обхождениях, поджарый и жилистый по виду.

- "Что-то нам сулит этот день, - промелькнуло вдруг в голове. - А ведь старина Жиль прав, это приключение может выйти нам боком".

Он подумал о Сейбилене, о том, что старик с лёгкой душой занимается в данный момент повседневными заботами, даже не подозревая о случившемся. И ему стало жалко, этого умудрённого опытом, обиженного жизнью человека, который столько для него сделал.

- Что с нами будет, если не получится? - Зубастик стоял рядом и, стуча зубами, дрожал. - Ох, как я не люблю военных...

Похоже на шхуне испытывали одинаковые чувства все кроме Сликкера. Сложная ситуация забавляла пирата, возможный исход его не страшил, он вошёл в азарт и выжимал из судна всё, что было возможно, меняя курс следом за ветром.

- Ещё немного и они поймут, что мы их дурачим, - бросил Вертлюга. - Вот тогда и начнётся настоящая потеха.

Но видимо на корвете уже заподозрили неладное, и офицеры начали громко и суетливо отдавать команды. Послышался свисток боцмана, и на палубу высыпали гвардейцы.

Они выстроились в шеренгу и принялись заряжать мушкеты. Осознание того, что из-под носа уплывает суточный заработок, заставило командира корвета, громко и визгливо выругался.