Золотой череп. Воронка душ (СИ)

Конечно, такой расклад никого не устраивал. Но даже Всебор решил на этот раз промолчать. От пережитого в голове крутились мысли, которые раньше его не посещали. Ему снова пришло на ум, что события последних недель какими-то непознанными нитями связывают его с прошлым. С происхождением, с теми странностями, что сопровождали всю сознательную жизнь. Он не понимал, почему эта перемена произошла с ним после переделки в сокровищнице, когда из груды самородков он выудил золотой череп тиаберийца. Золото, к которому он тянулся и которого жаждал как помешанный, теперь вызывало только отвращение, но разве дело было только в золоте?

— Вы слышали? — Встрепенулся Зубастик. — Птица какая-то верещит.

Все пятеро остановились и, прислушиваясь к звукам леса, замерли.

— Цесарки! — проговорил Клут. — Проклятье! Я бы сейчас от парочки не отказался.

Откуда-то из-за деревьев, в листве которых искрились предзакатные лучи солнца, доносились приглушённые крики диких кур.

— Чтобы никто ни звука, — насупившись, предупредил Броль. — Веткой кто хрустнет, получит сразу в ухо.

— Я сейчас слюнями захлебнусь, — прошептал Клут. — И за что мне такие мучения?

— Заткнись! — Громила угрожающе выставил кулак и потряс им перед носом толстяка. — Идём против ветра. Если повезёт, будет нам на ужин жаркое из цесарок.

Подгоняемые голодом, позабыв на время о своих невзгодах и лишениях, они выбрались из оврага на склон.

— Слышите, как птицы надираются? Значит, где-то неподалёку опушка с высокой травой, — прошептал Броль. — Расходимся!

Среди старых сосен, Всебор заметил долговязую фигуру Палько и чтобы привлечь его внимание, помахал рукой. Почти одновременно они вышли на лесную поляну, заросшую, как и предполагал Броль, дикой пшеницей. Но видимо, одноглазый так проголодался, что ни о какой конспирации уже не думал.

— Стой ты, болван! — зашипел Всебор. — Сейчас всё испортишь!

Как все эльфы, Палько обладал обострённым чутьём и сразу же его услышал. Он мгновенно остановился и медленно повернулся в его сторону. В иной ситуации нелепая поза товарища, заставила бы Всебора улыбнуться, но не сейчас. От голода сводило скулы, и любая оплошность постороннего вызывала только злость.

Трава впереди шевелилась, иногда над колосьями показывалась серая птичья голова с крупными внимательными глазами.

— «Наверное, стая, — подумал Всебор. — Хотел бы я знать, как Громила собирается их ловить».

Палько хлопал глазами и боялся пошевелиться, да и сам Всебор не знал, как поступить. Сабля и незаряженный пистолет, вряд ли могли способствовать успешной охоте. Так они и стояли каждый на своём месте, пока на другой стороне опушки не показались Громила и Жиль.

— Чёрт! — закричал Броль. — Ты только посмотри, сколько здесь жратвы.

— Чур, мне того жирного! — завопил Зубастик. — Руки прочь…

Продираясь сквозь кустарник и ломая ветви, оба ринулись в траву. О соблюдении тишины и каких-либо приличий речи уже не шло, они бегали по зарослям дикой пшеницы и с безумными криками гоняли голосящих цесарок.

— Эй, дурни! — закричал Всебор. — Вы всё испортили!

— Оставьте что-нибудь мне! — Палько нетерпеливо выругался и помчался наперерез тощему петуху. — Не трогайте, я его почти поймал.

Охота закончилась ничем. Когда на опушке появился толстяк Клут, у птиц началась настоящая паника, и несчастные цесарки одна за другой упорхнули в чащу леса. Палько досталось несколько перьев и ссадина на лодыжке, Жиль подвернул ногу и теперь хромал, а Броль свёз себе кожу на локте. Злые и по-прежнему голодные, все пятеро растерянно оглядывались по сторонам и не верили глазам. Добыча, буквально выскользнула у них из рук, в желудках «выли кошки», а солнце, неотвратимо и стремительно клонилось к горизонту.

— Вы всё испортили, — процедил Всебор. — Дурни вы этакие!

Он улыбнулся, покачал головой и посмотрел на смущённого предводителя.

— И кто тут у нас охотился на оленей?

— Не надо тут намекать, — пробурчал Громила. — Одно дело оленя подстрелить из ружья, а другое цесарок голыми руками ловить. Подавай мне оленя, я тебе мигом тушу приволоку.

— Плохой из тебя вожак, — огрызнулся Клут. — И вообще, так бездарно подготовить экспедицию мог только ты.

— Это что, бунт? — багровея от ярости, зашипел Броль. — Да где б вы все были, если бы не я? Вы все трусы. Там в Тиаберии, кто как не я вытащил вас из переделки?

— Как раз таки именно не ты нас и вытащил из переделки, — фыркнул Клут. — Не будь Всебора, глодали бы сейчас наши красные косточки, бездушные упыри и это в лучшем случае.

Клут подбоченился и с вызовом уставился на Броля. Ситуация накалялась и всё могло закончиться трагедией. Всебор заметил как оба эльфа, потянулись к оружию и, понял, что через минуту будет поздно.

— Ст-т-тоять! — выпалил он. — Не надо делать глупостей и доводить дело до кровопролития.

Он решительно вклинился между эльфами и, отодвинув Клута в сторону, посмотрел на Громилу.

— Мы все в одной связке. И в Тиаберии каждый делал, что мог.

Броль скрипнул зубами и отвернулся. А Клут выхватил из кармана трубку и принялся нервно её раскуривать.

— Яичницы бы сейчас, — проговорил Зубастик. — Да со шкварками.