Золотой день!

Не очень уютно было работать Данияру в женском коллективе, и он рад был бегать по другим отделам, иногда по работе, иногда изображая оную. Общий настрой молодежи в те годы был такой, что мол все куплено и все места(хорошие) заняты или зарезервированы, поэтому «спокойно работай, выше головы не прыгнешь» и т.д. и т.п. в таком духе. В общем лень торжествовала и находила себе любые отговорки, для того чтобы ее обладатель весело и легко проводил время. А, да и по вечерам не забывал вносить деньги в экономику: в экономику забегаловок, в экономику табачных и алкогольных компаний.

Но и среди этого вяло колышущегося моря лени, праздности и дуракаваляния пробивались молодые ростки, наделенные волей, волей к успеху, к развитию и своим примером потихоньку заражали всю алматинскую молодежь. Лень защищалась, позиции ее были сильны, к слову война эта идет и по сей день, с переменным успехом.

Данияр плавал в этом море праздности. «А что? Я же работаю, не сижу без дела, стараюсь вроде, – так оправдывал он себя, отстегивая по вечерам свое лавэ в три вышеназванные экономики».

Была у Данияра одна… Не могу подобрать слово, не то что бы проблема, ладно назовем ее проблемкой, свойственная многим людям, но у него особо ярко выраженная, а именно он очень хотел смеяться именно там, где смеяться абсолютно недопустимо и неуместно.

Эта оказия и в школьные годы, и в студенческие его страшно подводила. То он захохочет как сумасшедший в учительской, среди завучей, то в универе не сможет сдержать себя, сдавая курсовую или дипломную работу. Как будто губы какого-то злого духа появлялись в такие минуты у его уха и шептали: «А почему бы не поржать сейчас? Смотри какая лысина у профессора, разве не смешно?» или «Смотри как эта завуч вылупилась, сейчас шарики на пол выскочат». И все внутри него начинало трястись, Данияр сдерживался изо всех сил, но чем больше он старался взять себя в руки, тем сильнее был в конце концов взрыв – взрыв неудержимого, истерического хохота. И ему было стыдно пару секунд, а потом он плевал на все и смеялся вволю, и конечно всегда наживал неприятности, то в виде вызова родителей, то в виде просто заниженной оценки.

В описываемый день, пришедшая ровно в девять, Ирина Михайловна сообщила ему:

– Даник, я болею, загрипповала. А сегодня как назло Собрание Совета Директоров, 2 главных акционера будут.

Данияр напрягся и весь обратился в слух.

– Так я должна была презентацию им представить, – продолжала Мамуля, – насчет того почему мы должны перейти на 1С 8, какие выгоды от этого компании, цена вопроса и т.д., и т.п. Но куда уж я со своим шмыганьем и чиханьем теперь пойду. Ты вместо меня не сходишь?

«Как будто я могу отказаться, – подумал Данияр».

– А не солидней будет, Ирина Михайловна, если пойдет Ляззат Дуйсеновна, она все-таки ваш зам? – сделал он попытку выкрутиться, благо зама на месте еще не было, не то плохие отношения между ними были бы обеспечены.

– Да она то что, уже о покое думает, взрослая женщина, а тебе полезно будет и на Совете первый раз поприсутствуешь, – сказала она, то что Данияр и ожидал услышать.

– Хорошо, Ирина Михайловна, сделаю все в лучшем виде, – ответил обреченный, – файл мне перекинете?

– Да, лови, там на десять слайдов всего презентация и пояснилка к ней на пять, но ты разберешься, ты все это знаешь, – довольная ответила она и чихнула, как бы убивая этим последним своим действием, всякую надежду на то что она передумает.

Данияр зашел на свою почту, открыл письмо от Главбуха, скачал 2 файла, один паверпойнт, второй вордовский, устроился на своем стульчике поудобней и начал ознакамливаться.

20 минут хватило на то, чтобы понять все эти рисунки, схемы и смайлики и еще полчаса ушло на то, чтобы он смог уяснить вордовскую писанину (или печатанину) и был в состоянии все это красиво изложить.

«Технически я готов, душевно ни черта, – думал наш герой, – это же какие люди соберутся, атмосфера будет архисерьезная и наэлектризованная, а что, если я там…» Но он гнал от себя эти мысли. «И правда чего я боюсь – последний такой взрыв был 3 года назад, когда я дипломную сдавал. С тех пор ничего, – утешал он себя». Но тут же злой дух прошептал ему: «А были в эти 3 года такие ситуации?» И он с ужасом понимал, что не было, а значит он не мог быть уверен в себе. Были конечно мелкие смешки, подхихикиванья, когда кто-нибудь из руководителей отделов в тихой обстановке своего кабинета давал Данияру указания или нужные сведения, но наш герой всегда умел их замаскировать: например, начинаешь смеяться и закашляешь или сделаешь вид, что поперхнулся. А если уж вырывалось наружу, то говорилось что-нибудь типа: «Да этот Ернур (из отдела статистики) или Канат (помощник аварийного комиссара) рассмешили чем-то с утра, а сейчас, блин, взял и вспомнил про это». В общем эти мелкие казусы Данияр в расчет не брал.

На обеде аппетит изменил Данику и он без удовольствия ел мамин плов из своего узелка, хотя это блюдо было одной из радостей его жизни.