Золотой дикобраз

— Я что-то устала сегодня. Спать хочу, — в доказательство сказанного Мария-Луиза преувеличенно широко зевнула. — Пожалуй, отправлюсь сейчас прямо в постель.

Мария улыбнулась про себя, но ничего не сказала. Она очень хорошо знала, что ее дочь не уснет до полуночи. Нет. Она запрется в своей спальне, отпустит всех служанок и займется любимым делом — начнет примерять новые наряды, воображая, как Пьер будет восторгаться, глядя на нее.

— В таком случае, спокойной ночи, дорогая, — мягко произнесла Мария. — Хорошего тебе сна.

Поцеловав мать, Мария-Луиза поспешила на свидание со своим приданым. Мария улыбнулась ей вслед, думая, какие же у нее хорошие дети. От родителей они взяли самое лучшее. Да, этой парой можно гордиться.

Мария вздохнула, вспомнив, что всего через несколько месяцев оба ее ребенка покинут дом. Единственное утешение — они уйдут к тем, кого избрало их сердце.

Мария продолжила свое занятие. Хорошо бы до наступления темноты закончить эту вышивку. Какое же невообразимое количество работы предстоит переделать до свадьбы дочери и помолвки сына. Закончить платья Марии-Луизы, пересмотреть всю одежду Людовика. Он растет так быстро, что каждые шесть месяцев его гардероб нужно полностью менять. Весь замок пора приводить в порядок — от башни и до подвалов. На свадьбу Марии-Луизы и Пьера прибудет много гостей. Мария мысленно пробежала по всем комнатам замка, придирчиво их осматривая. Большинство матрасов нуждается в набивке, почти все стулья надо обивать заново. О, будь проклята эта война! А король!.. какой он все-таки неблагодарный…

Глубоко погруженная в свои мысли, она, услышав слабый стук в дверь, машинально ответила, не отрывая глаз от последних стежков.

Дверь открылась и закрылась. Некоторое время стояла тишина, а затем, вместо голоса кого-то из служанок, Мария услышала, как некто, кого невозможно спутать ни с кем, мягко произнес с неподражаемым гасконским выговором:

— Вы выглядите сейчас, как весенняя примула среди снежных сугробов.

Мария уколола иголкой палец и бросила рукоделие, невольно поднеся палец ко рту. Только сейчас она увидела де Морнака. Он стоял у порога, в его взгляде не было ничего, кроме восхищения. Она быстро поднялась. Платье, над которым она работала, в беспорядке упало к ногам.

— В чем дело? — спросила она с тревогой. — Что-то случилось?

С сильно бьющимся сердцем Мария пыталась что-то сообразить. «Наверное, случилось нечто страшное, — подумала она, — иначе что же еще могло заставить его поспешить сюда, в мои апартаменты, вместо того, чтобы прислать прошение о приеме, разумеется, в более подходящем для этого месте».

— Да, — грустно кивнул он, — действительно случилось кое-что серьезное. — Но, произнося это, он едва заметно улыбался.

— Что? — вскричала Мария, немедленно обратившись мыслями к Людовику. — Скажите мне…

— Вы поранили себя, — нежно произнес де Морнак. Затем он пересек комнату и, прежде чем Мария смогла что-то подумать, взял ее за руку. — А вот это очень серьезно.

Он изучал кончик ее пальца, где уже набухла новая маленькая капелька крови, с таким озабоченным видом, как будто это была смертельная рана. Затем, заглянув ей в лицо, де Морнак поднес палец к губам, и она почувствовала на нем его язык.

Мария находилась одновременно в плену, по крайней мере, пяти чувств. Во-первых, она не могла поверить в реальность происходящего. Это невероятно, этого просто не может быть! Во-вторых, ее охватил ужас — а вдруг сейчас кто-нибудь войдет и увидит его в ее комнате, да еще ее рука у его губ! Где же все эти служанки? Бланш имеет привычку входить без стука. К тому же Мария оцепенела — он так близко и такой большой. Она была восхищена — ей захотелось, чтобы все это продолжалось вечно. И наконец, она чувствовала что-то еще, что-то совершенно новое и необычное, чему названия она не знала, ибо прежде такого никогда не испытывала.

И тут сработал страх. Она вырвала свою руку и, сжав в кулачок, подперла ею подбородок, словно хотела обороняться от него. Но он не пытался вернуть ее руку себе. Он вообще не делал никаких движений, а только смотрел на нее. Тут она вспомнила о том, что в пораненный палец может попасть грязь. Она опустила руку и, отставив ее в сторону, застыла в этой нелепой, неудобной позе.

И голос ее, когда она заговорила, как-то неприятно дрожал.

— Если у вас важное сообщение, почему вы не послали кого-нибудь, чтобы испросить деловую встречу?

— Потому, — спокойно ответил он, — что я не искал никакой деловой встречи с вами. Я просто хотел увидеться… наедине.

«Ну что ж, — подумала она, — я могу себя поздравить. Сама во всем виновата. Этот ужасный человек знает себе цену. Знает, что привлекателен, что для нашей семьи бесценен. Вот и пользуется этим».

Она прикидывала в уме, как ей лучше поступить. Осыпать его упреками, выгнать за дверь, не смещая, разумеется, с должности.