Золотой дождь

— А как насчет Бобби Отта? — спрашивает Киплер.

— Тоже мало шансов, — признаюсь я. Обеим сторонам разрешено вносить в список любых свидетелей, которые могут быть привлечены для дачи показаний. Кандидатура Отта выглядит весьма сомнительной, однако, если он вдруг объявится, я хочу иметь право вызвать его в качестве свидетеля. По моей просьбе, Мясник пытается разыскать также и его.

Мы приступаем к обсуждению кандидатур экспертов. Я знаю только двоих — доктора Уолтера Корда и Рэндалла Гаскина, администратора онкологической клиники. Драммонд внес лишь одно имя — доктора Милтона Джиффи из Сиракьюса. Я предпочел не брать у него свидетельские показания — по двум причинам. Во-первых, летать в Нью-Йорк довольно накладно, а во-вторых (и это — главная причина), мне известно, что он скажет. Джиффи считает, что операции по трансплантации костного мозга пока не вышли из стадии эксперимента и потому не могут считаться надежным и адекватным методом лечения. Уолтера Корда его высказывания приводят в бешенство, и он сам вызвался помочь мне приготовить вопросы для перекрестного допроса.

Киплер, впрочем, сомневается, что Джиффи привлекут в качестве свидетеля.

Примерно час мы просматриваем документы. Драммонд божится, что его клиент образумился и больше ничего не утаивает. Кто угодно другой счел бы его клятвы искренними, но я убежден, что Драммонд кривит душой. Киплер тоже ему не верит.

— А как насчет запроса истца по поводу суммарного количества полисов, выданных за последних два года, а также количества заявлений о выплате страховой премии за тот же период, и наконец — количества отказов?

Драммонд шумно вздыхает и делает вид, что смущен.

— Мы делаем все, что в наших силах, ваша честь, клянусь вам. Дело в том, что эти сведения разбросаны по многим филиалам в разных штатах. У моего клиента филиалы в тридцати одном штате, семнадцать районных и пять окружных представительств, в связи с чем крайне сложно…

— Неужели у вашего клиента нет компьютеров?

На лице Драммонда отражается полное изнеможение.

— Есть, конечно. Но это не тот случай, когда можно нажать несколько клавиш и получить готовую распечатку.

— Процесс открывается через три недели, мистер Драммонд. Я требую, чтобы эти сведения были представлены.

— Мы прикладываем все усилия, ваша честь. И дня не проходит, чтобы я не напомнил об этом своему клиенту.

— Так поторопите его! — настаивает Киплер, грозя великому Лео Ф. Драммондом пальцем. Морхаус, Хилл и Планк с Гроуном, как по команде, вжимают головы в плечи и съеживаются, не переставая при этом ожесточенно строчить в блокнотах.

Мы переходим к более щепетильным вопросам. Договариваемся, что процесс займет около двух недель, хотя Киплер по секрету предупредил меня, что рассчитывает уложиться в пять дней. Совещание заканчивается через два часа после начала.

— Теперь скажите мне, господа, не желаете ли вы договориться миром?

Разумеется, я уведомил судью о том, что в последний раз нам предложили сто семьдесят пять тысяч. Известно ему и что Дот даже слышать не хочет о договоренности. Деньги ей не нужны. Она жаждет крови.

— Каково ваше максимальное предложение, мистер Драммонд?

Все пятеро моих противников обмениваются довольными взглядами, словно ожидают драматической развязки.

— Ваша честь, не далее как сегодня утром от моего клиента поступило предложение повысить сумму отступных до двухсот тысяч долларов, — Драммонд пытается придать себе торжественности, но ему это плохо удается.

— Что скажете, мистер Бейлор?

— Мне очень жаль. Моя клиентка категорически против любых договоренностей.

— Она не согласна ни на какую сумму?

— Совершенно верно. Она хочет сама обратиться к присяжным, чтобы весь мир узнал о том, какая участь постигла её сына.

На лицах всей пятерки отражаются шок и недоумение. Они сокрушенно качают головами и цокают языками. Даже судья делает вид, что озадачен.

После похорон мы с Дот почти не общались. Беседовали всего несколько раз, да и то урывками. Она убита горем и, что вполне объяснимо, готова растерзать любого, кто подвернется под горячую руку. В смерти Донни Рея она обвиняет всех подряд — «Прекрасный дар жизни», систему, врачей, адвокатов, а порой даже меня. Все это я прекрасно понимаю и ничуть её не виню. Деньги страховой компании ей не нужны, и она даже слышать о них не хочет. Ей хочется одного: чтобы справедливость восторжествовала. В последний раз, когда я заскочил к ним, она сказала, стоя на крыльце: «Я хочу пустить по миру этих мерзавцев!»

— Возмутительно! — с негодующим видом произносит Драммонд.

— Суд состоится, Лео, — высказываюсь я. — Готовьтесь.

Киплер указывает на папку, и секретарь тут же подает её. Он вытаскивает из папки списки каких-то имен и раздает нам с Драммондом.

— Это имена и адреса возможных присяжных. Всего их девяносто два, хотя кто-то наверняка переехал или отсутствует по иным причинам.

Я хватаю список и торопливо пробегаю его глазами. Зачем? Людей в нашем округе не менее миллиона. Не рассчитываю же я наткнуться хоть на одну знакомую фамилию? Так и есть — одни незнакомцы.