Золотой дождь

Никому даже в голову не взбредет, что адвокат, будучи в здравом уме, способен общаться с кандидатами в состав жюри присяжных. Мы с Деком всерьез опасались, что наша затея настолько абсурдна и невероятна, что Драммонд сразу раскусит наш блеф. С другой стороны, кто поверит, что один адвокат будет прослушивать другого с помощью незаконно установленного подслушивающего устройства? Вдобавок мы уверились, что Драммонд все-таки попадет в нашу ловушку, потому что и я — ещё необстрелянный молокосос, а Дек вообще — всего-навсего бессловесная скотинка, жалкий ассистент адвоката. Откуда нам знать правила игры?

— Он не почувствовал неловкости из-за того, что ты к нему обратился? — спрашиваю я.

— Разве что поначалу. Я сказал ему то же самое, что и всем остальным. Я простая канцелярская крыса, а не адвокат. И, если он никому о нашем разговоре не расскажет, неприятностей нам ждать неоткуда.

— Отлично. Значит, по-твоему, Гудлоу на нашей стороне?

— Абсолютно. Ты должен горой за него стоять.

Я нарочито громко шуршу бумагой, потом спрашиваю:

— Кто ещё остался в твоем списке?

— Сейчас посмотрим. — Я слышу в трубке шелест бумаги. Дек точно выполняет мои распоряжения. — Я уже поговорил с Дермонтом Кингом, Джен Деселл, Лоренсом Перотти, Хильдой Хиндс и Ратильдой Браунинг.

За исключением Ратильды Браунинг, все перечисленные — белые, присутствие которых среди присяжных для нас крайне нежелательно. Если нам удастся достаточно облить их грязью, Драммонд из кожи вон вылезет, чтобы не допустить их избрания в состав жюри.

— Ну и как тебе Дермонт Кинг? — вопрошаю я.

— Наш человек. Однажды даже спустил страхового агента с лестницы. Я поставил ему девять баллов.

— А Пероттти?

— Отличный малый. До сих пор считал, что страховые компании не способны и муху обидеть. Я его переубедил.

— Джен Деселл?

Опять шуршание бумаги.

— Так, сейчас уточню. Довольно славная дамочка, хотя и не слишком разговорчивая. Ей, правда, показалось, что мы поступаем не совсем честно. Мне пришлось приложить немало труда, чтобы её переубедить. На неё подействовало, что «Прекрасный дар» стоит четыреста миллионов. Думаю, что она проголосует за нас. Но ставлю только пятерку.

Я с трудом сохраняю серьезность. Сильнее прижимаю телефонную трубку к уху.

— Так, теперь Ратильда Браунинг.

— Чернокожая расистка, на дух белых не выносит. Работает в негритянском банке, потребовала, чтобы я выметался вон. Она нам и гроша ломаного не присудит.

Воцаряется молчание, слышен только шелест бумаг.

— А как твои успехи? — спрашивает наконец Дек.

— Я заехал домой к Эстер Самуэльсон. Очень приятная дама лет шестидесяти с хвостиком. Мы поговорили про Дот, какое это горе — остаться без ребенка. Она — наша с потрохами.

Покойный муж Эстер Самуэльсон долгое время занимал довольно ответственный пост в Торговой палате. Это я узнал от Марвина Шэнкла. Не представляю, чтобы Эстер поддержала меня в каком-либо иске. Такая женщина всегда будет плясать под дудку Драммонда.

— Потом я заехал на службу к Натану Баттсу. Поначалу, узнав, что я адвокат истца, он насторожился, но постепенно оттаял. Он на дух не выносит страховые компании.

Если сердце Драммонда ещё бьется, то пульс, наверное, едва различим. Одной мысли о том, что я сам, профессиональный адвокат, а не только мой сомнительный ассистент, разъезжаю по потенциальным присяжным и обсуждаю с ними подробности дела, достаточно, чтобы вызвать обширный инфаркт у самого закаленного сутяги. Тем более (и Драммонд уже должен был это понять), что он абсолютно бессилен. При малейшей реакции с его стороны, неминуемо вскроется факт незаконного подслушивания. В этом случае Драммонда немедленно вышибут из коллегии адвокатов. А, скорее всего, ещё и уголовное дело возбудят.

Единственный выход для него — быть тише воды, ниже травы, и сделать все возможное, чтобы не допустить названных нами людей к скамье присяжных.

— У меня есть ещё кое-кто на примете, — говорю я. — Давай часов до десяти поохотимся, а потом встретимся в конторе. Лады?

— Лады, — усталым голосом отвечает Дек, актерское мастерство которого растет с каждой минутой.

Мы вешаем трубки, и четверть часа спустя звонит мой телефон. Смутно знакомый голос произносит:

— Могу я поговорить с Руди Бейлором?

— Я у телефона.

— Это Билли Портер. Сегодня вы заезжали в наш магазин.

Билли Портер — белый мужчина, который ходит на службу в галстуке и занимает пост менеджера в одном из магазинов «Вестерн авто» [9]. По нашей десятибалльной шкале он едва тянет на единицу. Он нам ни за какие коврижки не нужен.

— Да, мистер Портер, спасибо, что позвонили.

На самом деле это Мясник. Он согласился поучаствовать в нашем розыгрыше. Рядом с ним Дек; они сейчас, должно быть, прижимаются друг к другу в тесной будке, пытаясь согреться. Мясник, расчетливый профессионал, уже побывал в магазине «Вестерн авто» и посоветовался с Портером насчет зимних покрышек. Он старательно имитирует его интонации. Больше они никогда не встретятся.

— Что вы от меня хотели? — ворчливо спрашивает Билли-Мясник. Мы уговорились, чтобы поначалу он держался поершистей, но быстро оттаял.