Золотой дождь (рассказы)

Вечер был непростителен в каждой подробности. Но слишком похож на другие вечера, и городок слишком похож на другие, чтобы ему с этой кровати, где он лежал одетым, к чему-то еще двигаться — даже к утешению или отчаянию. Даже дождь… и дождь бывал часто, и вечеринки бывали часто, и кровопролитие бывало, не им учиненное… тоже драки, нежданные исповеди, внезапные ласки — и все не его, не ему на память, а достояние людей, чьи города он проезжал, происходящее из их оседлого прошлого, из их скитаний — не скитаний, из их времени. У него же не было времени. Он был свободен; беспомощен. Ему захотелось узнать, что с гитаристом, по-прежнему ли он без сознания, чувствует ли боль.

Он сел на кровати, а потом встал и подошел к окну.

— Том, — раздался голос в темноте.

Он машинально отозвался и прислушался. Это была девушка. Он не видел ее, но она, наверное, стояла на узкой полоске травы под стеной дома. Промочит ноги, воспаление легких, подумал он. А устал он до того, что представлял себе девушку совсем из другого города.

Он спустился и отпер дверь. Девушка выбежала на середину прихожей, словно ее втолкнули с улицы. Это была Кэрол, с вечеринки.

— Вы промокли. — Он дотронулся до нее.

— Без конца дождь. — Она отступила на шаг и посмотрела на него снизу вверх. — Ну, как вы?

— Ничего, хорошо, — сказал он.

— Я все думала, — нервно сказала она. — Я догадалась, что свет — в вашей комнате. Надеюсь, никого не разбудила?

И Хнык спит? — подумал Харрис.

— Хотите выпить? Или хотите, пойдем в "Ночное", выпьем кока-колы? — предложил он.

— Там открыто, — ответила она, показав куда-то рукой. — Я сейчас проходила мимо — "Ночное" открыто.

Они вышли под мелкий дождь, и на темной улице, безмолвно протестуя, она надела его пальто — не пьяная, а женственная.

— Вы меня не вспомнили в гостях, — сказала Кэрол и не посмотрела на него, когда он издал подобающее восклицание. — Они говорят, что вы никого не забываете, — в этом-то они точно ошибались, как я понимаю.

— Они часто ошибаются, — согласился Харрис и поспешно спросил: — Кто вы?

— Мы каждое лето жили в гостинице "Мэннинг", на побережье, я была девчонкой. Кэрол Теймз. Просто танцевала — но вы тогда только начали разъезжать, бывали там проездом… а в перерывах вы разговаривали.

Он усмехнулся, а она добавила:

— Вы говорили о себе.

Они шли мимо высокой мокрой церкви, и церковь отражала звук их шагов.

— Это было не так давно… пять лет, — сказала Кэрол. Под магнолией она протянула руку, остановила его, подняла к нему детское лицо. — Но когда я вас увидела сегодня, мне захотелось узнать, как вы живете.

Он ничего не ответил, и она пошла дальше.

— Вы тогда играли на рояле.

Проходя под фонарем, она опять посмотрела на него снизу. Будто хотела обнаружить на щеке у него легкий тик.

— На большой террасе, где танцевали, — сказала она, продолжая шагать. — Бумажные фонарики…

— Вот это я точно забыл, — сказал он. — Может быть, вы меня с кем-то путаете. У меня пропасть двоюродных братьев, и все играют на рояле.

— Вы опускали руки на клавиши так, будто хотели сказать: "Вот как это делается!" — выпалила она и отвернулась. — Все равно я была от вас без ума.

— Были? От меня? — Он зажег спичку и сжал сигарету зубами.

— Нет… Да — и сейчас тоже! — резко сказала она, словно ее вынуждали отказаться от него.

Они дошли до маленькой станции, где шипел неугомонный маневровый паровоз, и пересекли черную улицу. Чтобы так соединилось прошлое с настоящим, подумал он, в моей жизни редко бывало — и вряд ли еще будет. Он взял ее под руку и отворил грязную сетчатую дверь "Ночного".

Пока он ждал перед стойкой, она села за столик у стены и обтерла лицо носовым платком. Он сам понес к столу чашки с черным кофе, а за несколько шагов улыбнулся девушке. Они сидели под календарем с картинкой, на которой лесорубы валили гигантские деревья.

Разговаривали они мало. Ей досаждала муха. Когда кофе кончился, Харрис посадил ее в такси — старый "кадиллак", всегда дежуривший у станции. Перед тем как захлопнуть дверь такси, он сказал нахмурясь:

— Спасибо… Очень мило с вашей стороны.

Девушка порвала платок. Она поднесла его к лицу и заплакала.

— Да что же тут милого?

И смущение на ее лице он запомнил.

— Что вы пришли… под дождем… посидели со мной… — Он захлопнул дверь, может быть, еще и от усталости.

Она старалась дышать тише.

— Только бы ваш приятель не умер, — сказала она. — Пусть он поправится.

Но наутро, когда Харрис проснулся и позвонил в больницу, ему сказали, что гитарист умер. Он умирал, пока Харрис сидел в ночном кафе.

— Убийца все-таки, — сказал мистер Джин, потягивая Майка за уши. — Самое обыкновенное убийство. Дуэлью это никак не назовешь.

Человек, которого звали Хныком, вину признал сразу. Он стоял выпрямившись, слегка поворачивал голову и чуть ли не улыбался посетителям. Взглянув на него раз, мистер Джин, пришедший вместе с Харрисом, вышел и хлопнул дверью.

Но спал ночью Хнык или бодрствовал, вразумительного ответа за это время он не нашел.

— Ну, я ударил, кто же еще? — сказал он. — Не видели они меня, что ли, ослепли?

Его спросили о том, кого он убил.