Золотой дракон

Этот домовенок посмотрел на второго и тот умчался.

– Прошу сюда, господа. Мое имя, Жарим. Если что будет угодно, только позовите.

Мы прошли за ним на второй этаж, и попали опять в гигантскую комнату.

– Жарим, а почему такие все комнаты гигантские?

– Так вы можете превратиться в любой момент, госпожа, да и ваши дети. До четырех лет вы плохо будете контролировать этот процесс, вот весь замок и рассчитан на дракона.

О чем он, вообще, говорит? Какие дети?

Не успели домовушки еще мне приготовить ванну, как явился домовенок, он был весь седой. СЕДОЙ! Сколько же ему лет-то?

– Вы звали, господин? Я – Чили, чем могу быть полезен?

Фир в одно мгновение изменился, он стал сейчас именно тем эльфом, которого боятся все и о котором столько меня предупреждали. Он тут же втянул его в комнату, и захлопнул следом дверь. Прямо перед носом у удивленного Жарима.

– Ну, рассказывай, дорогой друг, что тут происходит?

– Чили, – с достоинством ответил домовенок.

– Хорошо… Чили… – выделил Фир, имя домовенка. – Так что здесь творится? Откуда этот дворец? Последний раз, когда мы тут были, то видели старый большой полуразрушенный дом. Откуда тут столько домовушек? Куда делись дети с острова?

– Я главный управляющий замка, господин. Мы прибыли на зов острова. Мы всегда так делаем. Пока не придет в мир наш хозяин или хозяйка, мы спим, и только они нас могут разбудить. Только истинные, сильнейшие от сильнейших, прямые потомки мудрейшего. Мы служим только им и их прямым потомкам. Остров нас позвал и мы прибыли.

Фир только дернул ушами на такой ответ.

– Откуда замок?

– Остров восстановил. Когда уходит хозяин, замок уходит вместе с ним, и с приходом в мир нового – он появляется. Только прямые потомки мудрейшего, имеют право тут жить.

– Где остальные обитатели острова? Дети, тут было более сотни детей?

– Они в школе, господин. Расселены, и сейчас обедают в зале. Всем был восстановлен и гардероб, и утраченные личные вещи. Молодые хранители, как раз заканчивают обед. Если желаете, мы можем пройти и побеседовать с ними.

– Так, я что-то совсем запутался. Какая школа, Чили? Какие хранители? Хозяйкой и госпожой, я так понимаю, вы все считаете Кьяру?

– Да, господин, госпожа Кьяра – наша хозяйка, а вы – хозяин, как ее истинная пара, как только она впервые превращается в дракона, мы просыпаемся и служим ей, и ее прямым потомкам.

– Хорошо, допустим, где вы были все это время? Ведь я так понимаю, мать Кьяры тоже была драконом? Почему же вы только сейчас явились?

– У нее не пробудилась кровь, наверно, было еще очень рано. Кровь пробуждается в двухсот – трехсотлетнем возрасте. Тогда, в будущем драконе, достаточно сил, чтобы обратиться и не умереть. Мы рады, что хоть в этот раз наша хозяйка, хоть и превратилась так рано, но все хорошо закончилось, и что рядом был один из истинных Хранителей, чтобы помочь ей.

Фир хмуро стоял и пытался прожечь домовушку взглядом. Не знаю, что он там рассчитывал увидеть, но явно был разочарован.

«Кьяра, посмотри его».

Я тяжело вздохнула и полезла в голову этого домовушки.

Вот он только родился и учится ходить. Постоянно падая, неуклюже шатаясь, но упорно встает на свои, еще не окрепшие ножки и топает, и топает…

Вот вечер. Сидят у камина счастливые родители маленького Чили. Их ребенок, набегавшись за день, спит недалеко в кроватке и тихо посапывает. Вдруг, стук в дверь. Открыв, они видят фигуру, замотанную в черный плащ, и тут же падают перед ним на колени. Вот его неимоверно счастливые родители передают на руки мужчине. Есть в нем что-то такое неуловимо знакомое. Будто я его знала и очень давно, или когда-то много раз видела, но все это ускользает, не дает зацепиться. Плащ он откинул и тот небрежно свисает с плеч, удерживаемый только застежкой в районе ключиц.

Мужчина наклоняет голову, что-то шепчет над маленьким Чили и, наконец, распрямляется во весь рост и поднимает глаза. Из окна уже пробиваются первые лучики солнца, путаясь в волосах стоящего с младенцем на руках мужчины. У него мои глаза и, вообще, он очень похож на меня. Те же брови, нос и скулы, губы мне вот достались от папы, а так не видела бы в воспоминаниях Фира своего отца, то вполне приняла бы этого мужчину за него. А дальше яркая вспышка и мужчина с младенцем исчезают.

Вот Чили, уже вполне взрослый домовенок, приносит клятву верности все тому же мужчине, и тот ее принимает, и произносит его имя. Мне ничего не слышно, но и без этого можно хорошо прочитать по губам: ЧИЛИ.