Золотой фонд детектива. Том 5

Митч написал записку: «Уважаемая мисс Максуэлл! Мой телефон в вашем распоряжении. Можете оставаться моей гостьей сколько вам захочется». Подписав записку, он прошел в спальню, взял легкое одеяло и прикрыл спящую. Несколько минут он постоял, всматриваясь в ее лицо, потом положил записку под ее туфли так, чтобы она сразу увидела, как только проснется, вернулся в спальню и, закрыв за собой дверь, лег спать.

Первое, что почувствовал Митчел Браун, проснувшись утром в день св. Патрика, был волчий голод. Ну, конечно, он так и не удосужился поесть накануне. Позвольте, позвольте… Ему же нужно лететь в Нью-Йорк, а он даже не уложил чемодана!

Он направился было в кухню, но на пороге вспомнил о гостье, вернулся и надел халат.

Впрочем, он мог не беспокоиться: гостья упорхнула вместе с туфлями, сумкой и его запиской. Исчезла бесследно.

Митч даже не стал терзать себя вопросом, уж не во сне ли привиделось ему. Просто женщина пришла в себя и сбежала. Гм… Даже не сказала спасибо. Наверно, перепугалась до смерти. Что ж, таковы люди! — пожал он плечами. Но сейчас ему некогда было размышлять над человеческими слабостями: предстояло сделать множество дел, а времени почти не оставалось.

Митч принялся лихорадочно прибирать квартиру. На самолет в Нью-Йорк он поспел в самый последний момент.

Едва заняв свое кресло, Митч начал страдать. Он мысленно перечитал рукопись, и им овладели сомнения. Он долго не мог уснуть, потом незаметно для самого себя забылся и проснулся уже в Нью-Йорке.

Спустя шесть недель из самолета, приземлившегося в Лос-Анджелесе, вышел Митчел Браун, драматург. Да, да, его пьеса идет в одном из театров Бродвея; впрочем, общее мнение о ней — «так себе». Критики, сплетни, денежные дела… Нет, лично он больше не мог переносить все это. Правда, пьеса пока еще не провалилась, но Митч понимал, что кончится этим, и надо немедленно вернуться домой и начать работать над новой вещью, чем скорее, тем лучше.

Все эти полтора месяца Митч, конечно, был снова оторван от мира сего, ибо что значат всякие там землетрясения, перевороты, войны, когда репетируют твою пьесу?

К себе Митч попал часов в пять вечера и у порога споткнулся о груду газет. В квартире пахло затхлостью, комнаты отнюдь не блистали чистотой, но он решил, что все это пустяки. Митч раскрыл окна, налил бокал виски с водой и, выдернув из кипы последнюю газету, присел, чтобы узнать, чем жил город в его отсутствие.

Последнее убийство… Гм… Газетчики в Лос-Анджелесе каждое убийство подают как самое сенсационное — с треском и шумом. А что сенсационного в этом? Обычная драка. Дня через два забудется.

Митч пробежал глазами вторую страницу, где сообщалось о ранее совершенных преступлениях. О двух или трех он ничего не знал. Какую-то женщину зарезал ее бывший муж. Кто-то застрелил мужчину в прихожей его собственного дома. Обычная дребедень. Митч зевнул. Вывести, что ли, из гаража машину и отправиться куда-нибудь пообедать? Каторгу можно отбывать с завтрашнего дня.

В половине седьмого Митч входил в зал давно облюбованного ресторана. Заказав рюмку виски, он углубился в изучение меню.

Минут через десять в зале появилась какая-то женщина и заняла соседний столик. Внимание Митча сначала привлекли ее туфли. Он где-то видел точно такие же. Не только видел, но и как будто держал в руках.

Митч поднял глаза и увидел миссис Максуэлл (Натали, припомнил он ее имя). Да, это была она, миссис Максуэлл, собственной персоной, одетая точно так же, как и при их первой встрече: без шляпки и в том же зеленом костюме, в той же белой блузке. Настоящая светская дама — холеная, цветущая, красивая, уравновешенная и пока совершенно трезвая.

Склонив голову набок, Митч не спускал с нее глаз, надеясь, что она почувствует это. Она и в самом деле посмотрела на него, но взгляд ее оставался холодным и не выразил ничего.

«Понятно, — подумал он. — Она же не видела меня». Чувствуя, что это начинает его забавлять, он отвел глаза, затем снова быстро взглянул на женщину. Натали Максуэлл сделала официанту заказ и с непринужденным видом откинулась на спинку стула, глядя куда-то в сторону. Все же она заметила, что к ней проявляют интерес, еще раз рассеянно оглядела Митча и тут же равнодушно отвернулась.

Митч невольно почувствовал, что он не заслуживает такого пренебрежительного отношения. Он встал и подошел к ней.

— Здравствуйте, миссис Максуэлл, — дружески улыбнулся он. — Я рад, что вижу вас в полном здравии.

— Прошу прощения? — проговорила она. Митч вспомнил, что уже слышал от нее те же самые слова.

— Я Митчел Браун, — по-прежнему улыбаясь, сказал он.

— Что-то не припоминаю, — прошептала она с искренним недоумением. У нее был прямой, красивый нос, и хотя она сидела, а он стоял, ему показалось, что она смотрит на него свысока.

— Нет, нет, вы должны помнить мою фамилию, — настойчиво продолжал Митч. — Это было шестнадцатого марта. Точнее, утром в день святого Патрика.

— Я не совсем…

«Неужели она так глупа?» — подумал Митч и уже не без ехидства спросил:

— Похмелье было тяжелым?