Золотой гобелен

Видел я теперь только его спину. Комплекцией он напоминал подростка. Гладкие черные волосы выбились из капюшона и разлетались в стороны, как крылья большой птицы, каждый раз, когда он перепрыгивал через канаву или поваленное дерево. Я даже немного позавидовал. Мои темно-русые или, как маман говорит, шатеновые пакли торчали во все стороны. То, что я второй день не причесывался, красоты им не прибавило. Только не начинайте! Брутальными залысинами я еще успею обзавестись.

И вообще, снявши голову по волосам не плачут. Заведет он меня щас в дремучую чащу, подальше от своих. Вон какой прыткий — сиганет в кусты и поминай, как звали. Я повел плечами, отгоняя липкую влажность леса и накатившую душной волной жалость к себе.

Земля под ногами уплотнилась, и в траве появился узенький просвет, как раз чтобы поставить ногу и не намочить штаны о вездесущую росу. Послышался странный шум. Я было обрадовался, решив, что это колеса машин шуршат по асфальту, но потом стал явственно слышен звук текущей воды. Тропинка пресекала то ли ручей, то ли маленькую речушку, настолько мелкую, что было видно дно. Несколько крупных камней выступало над поверхностью. Вокруг них, взбивая пену, бурлило быстрое течение и, прорвавшись сквозь преграду, мчалось дальше.

Проводник уже спустился к берегу. Я еле поспевал за ним, лицо горело, босые ноги тоже. Не уверен, что смогу сохранить равновесие на скользких булыжниках. От быстрой ходьбы я согрелся, но купаться совсем не хотелось.

Переправой он пользоваться не стал, просто перепрыгнул на противоположный берег и повернулся, чтобы посмотреть, как я буду справляться с препятствием. Фигасе… Второй закон Ома мне в извилины!

Стоявший по ту сторону ручья был кем угодно, только не человеком.

Глава 7. НЕПРИЯТНОЕ ОТКРЫТИЕ

Когда мой провожатый прыгнул, сделав еще одно резкое движение в своем странном стиле, с его головы слетел капюшон. Выпрямившись, он откинул упавшие на лицо волосы, открыв ухо, которое доходило до макушки, было покрыто шерстью и заканчивалось пушистой черной кисточкой.

Все, с меня хватит. Я сел на камень, уперся локтями в колени и уставился на бегущую воду. Теперь ясно, откуда взялись странный акцент и нечеловеческая походка.

Мой вид был настолько красноречивым, что существо потрогало себя за уши, словно проверяя, на месте ли они, а потом резко вернуло на голову капюшон. Поняв, что я не собираюсь идти дальше, ушастый прыгнул обратно. Он склонился надо мной и поводил перед лицом ладонью. Она была нормальной, в смысле, без когтей там каких-нибудь или перепонок. На том спасибо.

Я закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Может он один у них такой — генная мутация или болезнь какая? Я цеплялся за остатки здравого смысла: ну такой уродился, мало ли что бывает. Мне уже было скорее стыдно, чем страшно. Все это время, пока я пытался разобраться в каше в своей голове, он терпеливо ждал. Наконец я решился поднять глаза. Уши никуда не делись. Теперь я явственно различал, как они упираются в плотную ткань капюшона.

— Извини, я не должен был так реагировать. Я вымотался за последние сутки и от неожиданности растерялся, — я оправдывался, пытаясь замять неловкость. — Хорошие уши, даже красивые. Девушкам, наверное, нравятся.

Уголок его рта дрогнул и медленно пополз вверх. Только один. Это предало лицу какое-то гадкое выражение:

— Ты извиняешься? — отвращение, проступившее на его лице, свело на нет мои слабые попытки объясниться.

Он взял меня за руку чуть выше локтя и резко дернул — снова прыгнул, только теперь вместе со мной. Похоже, мое мнение здесь никого не интересует. А я переживал.

Пока мы снова шли через надоевший до чертиков лес, я почему-то думал о вещах, совершенно отвлеченных. Например, почему я так и не занялся спортом, а просиживал зад за книгами. Парочка приемов какого-нибудь единоборства мне бы явно не помешала.

Узкая тропка превратилась в некое подобие дороги. Ушастый так и не выпустил моей руки и теперь волок меня за рукав. Похоже, он опасался, что я дам деру. Я же со всей серьезностью боялся дать дуба. Если произойдет что-то еще, я за себя не ручаюсь.

Впереди показался свет, и деревья расступились.

Глава 8. ХРУПКИЕ КРЫЛЬЯ

Пробираясь сквозь заросли рассады Миэ, размазывая по лицу грязь, вытерла со лба щекочущие капли пота. Вечная весна, царившая в Ксанфе, порой оборачивалась самым настоящим пеклом, грозя прожечь дыры в нежных листочках саженцев. Загородив от прямых лучей освещенную сторону оранжереи, она поспешила выбраться на свежий воздух. Продолжая отдуваться и обмахиваясь снятым с головы платком, Миэ решила, что грядки с травами пока подождут. Готовить настой надо из свежесобранных листочков. Лучшее время для этого — серебряный час Орга, когда он поднимается высоко над горизонтом и его свет становится прозрачным, отливая белым инеем, как трава в запретном Лесу на рассвете.