Золотой грех

Олег Михайлович Курносов был капризен в вопросах порядка и чистоты. Это знали во всех офисах филиалов его банка. В дни приезда большого босса дресс-код соблюдался неукоснительно, полы и панели стен сияли стерильной чистотой, а персонал светился улыбками. В читинском филиале банка Курносов бывал реже всего. Но так, чтобы приехал и Курносов, и двое его советников, и руководитель службы экономической безопасности, случалось редко.

Сегодня Курносова ждали с самого утра, но появился он только к одиннадцати часам. Шеф был какой-то расслабленный, вялый. Кажется, даже не выспавшийся. Он вошел в кабинет руководителя филиала, молча махнул рукой, чтобы все освободили помещение, и вяло позвал в сторону коридора:

– Рублев?

Тут же распахнулась дверь и вошел высокий плечистый мужчина с подвижной сильной нижней челюстью и широко посаженными глазами. Было в нем что-то от голливудского актера, только вот глаза портили впечатление. Были они у него серыми, холодными и почти ничего не выражали. И когда он злился, и когда хохотал в голос. Почти змеиные глаза. А вот голос был у Рублева сочный, с язвительными интонациям. Стоило ему с вами заговорить, и сразу становится понятно, что он вас презирает, не любит и что вы ниже его по положению на пару голов. Рублева боялись и недолюбливали во всех офисах.

– Геннадий Васильевич! – пробормотал Курносов, роясь в карманах в поисках сигарет. – Помнишь, мы с тобой разговор вели по поводу буровых «Северянка» и «Медвежья»?

Рублев кивнул и улыбнулся холодной недоброй улыбкой. Он вытащил из кармана зажигалку и щелкнул перед носом шефа. Курносов задумчиво прикурил и выпустил изящную струйку дыма.

– Ну, в общем, приступай, Геннадий, НГДУ-22 созрело. Руководство сильно ошиблось в прогнозах разведки, и новых скважин им в этом году не видать. Сроки по кредиту у хозяина подошли, и больше отсрочки я ему не дал. Так что ни модернизации оборудования, ни новых скважин у него не предвидится. А чтобы он не сглупил и не попросил помощи у кого-нибудь из партнеров, его надо добить. Точно и решительно.

– Значит, пожар? – улыбнулся Рублев.

– Лучше всего, – скривился в ухмылке Курносов. – И причин всегда много, и «Северянка» с «Медвежьей» почти выработали пласты. Невелика беда. Я псов своих озадачил, они уже начинают предварительные оценочные работы. Я тебе потом скажу, кто будет покупать НГДУ, а ты давай там… Только без человеческих жертв, не как в прошлый раз.

– Понял, Олег Михайлович. Сейчас и займусь. А вы куда?

– Не-не, на меня сегодня не рассчитывай. Праздновать будете без меня. Я в геологоразведку, там у меня дела поважнее ваших пьяных девок. Но скажи, чтобы не ужирались. Корпоратив есть корпоратив. И лицо фирмы, и все такое.

– Да я не к тому, Олег Михайлович, – понизил голос Рублев. – Они опять напоминали про решение. Торопят. Им этот регион очень нужен, у них тут все налажено и простаивает.

– Да помню, помню, – вяло поднимаясь из кресла, проворчал Курносов. – Всем не терпится. Скажи, что к осени все решим. Такие дела с наскоку не делаются.

Когда Курносов уже садился в машину, у него зазвонил мобильник.

– Олег Михайлович, это я! – послышался в трубке взволнованный торопливый голос. – Давайте, лучше я к вам приеду. Не надо вам… многие увидят, разговоры пойдут.

– А что такое? – недовольно осведомился Курносов. – Я что, последний человек в Забайкалье? Ртов не позакрываю?

– Не в этом дело… Понимаете, камеральщики [2] закончили обработку данных по указанному вами району. Я посадил на эту тему рябят надежных, не болтливых, но ваш приезд…

– Ладно, понял, – недовольно проворчал Курносов. – Подъезжай куда-нибудь на набережную, что ли. В машине поговорим.

Через двадцать минут в машину к Курносову торопливо сел человек в очках с аккуратно подстриженной бородой. Он вежливо пожал протянутую ему руку и облизнул губы. По этим признакам банкир понял, что геолог сильно волнуется.

– Слушай, а ты чего бороду носишь? – насмешливо спросил Курносов. – Насколько я знаю, твои геологи люди очень чистоплотные, просто комплекс аккуратности у них. Они и во время экспедиций все бреются, а ты в городе сидишь и растительность разводишь.

– Н-ну, я тоже… собственно, на участки вылетаю, опять же снабжение базовых лагерей.

– Ладно-ладно, что у тебя там?

– Картина, Олег Михайлович, получается следующая. Этот участок в районе Верхней Чалки… Это золото-адуляр-кварцевая формация, есть основания полагать, что среднее содержание золота в породе будет составлять не менее 23 грамм на тонну…

– Охренеть, как много, – рассмеялся банкир. – Это сколько же породы перелопачивают золотодобывающие компании, чтобы выбрать из нее такие крохи?

– Пробность золота, – геолог пропустил мимо ушей слова Курносова, – примерно 900–960.

– Да-а? Хорошо!

– Это не просто хорошо, Олег Михайлович, это очень хороший участок. И я могу доказать на основании полученных данных, что это продолжение золотоносного поля, которое разрабатывает предприятие Давыдова.

– А можешь и не доказать?

– Могу… собственно, на этом отчет и подготовлен. Это, я вам скажу… У Давыдова разработка на Сухом Логе дает всего 2,8 грамма на тонну, при подобной же пробности, на Нежданинском 5,1 грамма, но там пробность не выше 840. А тут целых 23 грамма!

– Ладно, я понял, – задумчиво глядя в окно, проговорил Курносов. – Ты пока прибереги этот отчетик. Спрячь его в свой сейф. Я подумаю.

– Олег Михайлович, это ведь работы, которые проводились в рамках исследований… Тут ведь положено конкурс объявлять на право разработки.

– Да понял я, понял! – раздраженно прервал геолога Курносов. – И ты пойми! Подтасуешь данные, и я тебя озолочу, не подтасуешь, я первый заплачу, чтобы тебя этим отчетом и утопили. Пойдешь рядовым геологом в партию. Рабочим пойдешь, профессор! Это когда вскроется и вскроется ли? Что, кому-то захочется повторно проводить изучение района? Не смеши меня! Это ведь денег стоит.