Золотой грех

— Давай, — согласился Иванов, — сейчас самое удачное время. На полдник он свое яблоко и плюшку съел, теперь его до ужина беспокоить не будут. Тебя много народу видело, когда ты сюда шел?

— Никто не видел, — тихо засмеялся Борисов. — Думаешь, только ты у нас умеешь попадать в запертые помещения? Микола сегодня учудил в своей манере.

— Чего?

— Потом, буди пациента.

Иванов включил торшер возле кресла в углу, настольную лампу в изголовье крловати Глеба и тихонько потолкал его в плечо.

— Глеб, просыпайся.

— А? Что случилось? — открыл глаза и сразу же испугался Глеб, увидев в палате Борисова.

— Ничего не случилось, Глеб, — ответил Иванов, похлопав Глеба по колену и усаживаясь рядом с его кроватью на стул. — Мы тут решили попробовать одно дело, думаем, что ты не против, что тебе самому будет интересно. Сеанс гипноза.

— Гипноза? — Глеб почесал голову под повязкой и уселся на кровати, спустив ноги. — А зачем? Я же так понимаю, что вы меня хотите загипнотизировать?

— Понимаешь, есть такая методика. Если человек потерял память, то можно вызвать воспоминания, погрузив его в гипнотическое состояние. Воспоминания извлекаются прямо из… как бы тебе это объяснить… в общем, обходя травмированные участки.

— А, точно! Я в кино каком-то видел. А вы гипнотизера привели?

— Это я владею в некоторой степени гипнозом, — скромно признался Иванов. — Ну, попробуем восстановить тот кусок памяти, когда на вас с Юлей напали?

— Если честно, то я немного побаиваюсь. Понимаете, парни, а если вскроется, что в нее стрелял я?

— На хрена тебе стрелять в собственную невесту? — сделал веселое лицо Борисов. — У вас такая любовь, такие перспективы.

— А кто знает? А вдруг меня наняли за большие деньги, а я не помню. А может, она меня обидела чем-то до такой степени, что я готов был ее убить.

— А пистолет у тебя откуда?

— А кто помнит? Я вот не помню.

— Можем тебя успокоить, Глеб, — глядя парню в глаза, заверил Иванов. — Ты не мог стрелять. Ты поверь нам, людям с опытом. Там, на берегу, вся картина была в твою пользу. Да и не бывает так, чтобы человек забыл все важное в своей жизни. Ты не помнишь, что там произошло на берегу, ты не сразу смог вспомнить Давыдова. Но ты же помнил, что защитил диссертацию, что у тебя невеста, любовь, работа в университете. Если бы у тебя была ненависть к этой семье, была причина убить Юлю, то ты бы, уверяю тебя, что-то помнил. Хоть на уровне неприятных ощущений. А у тебя полное положительное отношение к этой семье.

Иванов говорил очень убежденно, хотя не был уверен и в половине своих утверждений. Он просто хотел успокоить пациента и заручиться его согласием на сеанс гипноза. Вообще-то он уже начал воздействие, глядя в глаза Глебу, завладевая его вниманием и внушая ему монотонным голосом.

— Смотри вот на этот брелок, — Иванов держал его на цепочке перед лицом Глеба. — Следи за ним взглядом. Я буду его раскачивать, а ты смотри на него, смотри. Ты вспоминаешь, как в тот день вышел с кафедры, собираясь идти к Юле. Ты был на кафедре, нам это подтвердили твои коллеги. Ты вышел и пошел на остановку.

— Нет, я поймал частника на улице, — не сводя взгляда с брелока, ответил Глеб. — Мне хотелось побыстрее приехать к Юле.

— Ты подъехал к дому Давыдовых, подошел к воротам и позвонил. Что было дальше?

— Мне ответил Олег, это один из охранников. Он в тот день дежурил. Мы с ним всегда перешучиваемся.

— Что сказал тебе Олег?

— Он пошутил, что если меня не пустит, то Юля с него стружку снимет или шкуру спустит. Он открыл дверь из комнаты охраны.

Шаг за шагом Иванов проходил тот вечер в доме Давыдовых. Глеб помнил все отчетливо. Кто где стоял, что сказал, что сделал. Он помнил цветы, которые срезал Макарыч, он помнил, что у них с Юлей должен был состояться скромный праздничный ужин вдвоем. Помнил, что это была идея Юли, а он хотел с ней просто погулять, посмотреть на закат, который тогда обещал быть очень красивым.

Юля загорелась этой идеей и потащила его к машине. Они сели, выехали из ворот. Глеб признался, что ему не нравится, как Юля водит машину. Слишком агрессивно. Они ехали, и Глеб попрекал Юлю ее манерой езды. И тут на перекрестке они чуть было не протаранили большой черный внедорожник. Глеб схватился руками за приборную доску и вытаращил глаза. Иванов попытался его успокоить, но Глеб продолжал таращиться в пространство перед собой, но не мог произнести ни слова. Видно было, как его рот кривился, как его просто сводило судорогой, но звуки вырывались нечленораздельные.

— Все, Глеб, машина уехала, все хорошо, — заговори Иванов, — сейчас я громко посчитаю до пяти и ты выйдешь из транса. Один, два, три, четыре… пять!

Иванов схватил Глеба за руки и положил их на колени. Глеб обвел помещение взглядом и сфокусировался на лице Иванова. Его немного трясло от возбуждения, он облизывал губы.

— Ну, получилось? — спросил Глеб. — Я что-то вспомнил?

— Все хорошо, — улыбнулся Иванов. — А ты сам-то помнишь чего-нибудь, не прояснилось в голове?

— Не знаю… нет, наверное. Чувство такое, что я испугался. Что я говорил?