Золотой истукан (др. изд.)

- Хорошо. Где-то у меня завалялись шесть золотых. Сейчас найду… - Сахр порылся в суме с рукописями, достал серый узелок, развязал, высыпал шесть тяжелых монет на круглую ладонь Манучехра. - Смотри-ка, вот повезло! Как раз шесть золотых. Хватит, надеюсь?

- Сойдет. - Круглые глаза Манучехра впервые сузились, сделались, как у тюрка. - Я их, конечно, возьму. Но дурак Шауш все-таки получит свои сорок горячих! Еще не было человека, который, угодив сюда, ушел бы, не отведав плетей. Такой закон у Манучехра, что поделаешь, дорогой? Даже хорезмшаху перепадало - его нечаянно били ночью на конюшне, приняв за пегую кобылу. Га-га-га! Ох!…

Лекарь Сахр - скучающе:

- И меня будешь пороть?

- А почему бы нет? Го-го-го! Ты тоже бунтарь! Вчера был гонец от шаха. Приказано: Сахра схватить, где попадется, и препроводить под стражей в столицу. Так что, умник, твоя жизнь в моих руках… - Желая подчеркнуть свое могущество, Манучехр сделал неосторожное движение ладонью - и в его пояснице белой молнией вспыхнула чудовищная боль. - Э-э-й-ю-ю! - завопил он диким голосом. И затем, сквозь жалостные всхлипывания: -А моя… ох!., а моя жизнь - в твоих руках, друг Сахр. Лег, понимаешь, потный, горячий, на сквознячке, получил прострел. Спаси… Клянусь покойной матерью, я тебя не трону. Ох! Избавь от этих страшных мучений. У-у-й-ю-ю…

- Эй, вы, людоеды, - сказал Сахр княжеским дружинникам. - Отпустите Шауша домой, грейте песок в сухом котле.

Старший дружинник выжидательно поглядел на господина.

- Делайте… что велит, - пропищал Манучехр и с умирающим видом сомкнул веки.

- А как же… сорок плетей? - уныло вопросил дружинник, сожалея о неудавшейся забаве.

Шауш шепнул ему на ухо.

- Дай их своему хозяину - сразу вылечишь! - И убежал.

…Проглотив три обезболивающих опийных шарика, Манучехр повеселел, вновь бодро выкатил глаза. Блаженно поглаживая поясницу, растертую каким-то жгучим пахучим зельем, и поправляя на ней плоский мешочек с раскаленным песком, он сказал снисходительно Сахру:

- Спасибо, помог. Не забуду. Я не выдам тебя хорезмшаху. Оставайся здесь. Мне, видит бог, тоже нужен свой придворный лекарь. Чем я хуже Аскаджавара? Хе-хе-хе. - Он взглянул на сонного Аарона. - И брадобрей домашний не помешает. Ведь ты брадобрей, верно? Я видел тебя у Пинхаса. - Князь перевел взгляд на Руслана; тот сидел недоступный и сумрачный. - И телохранитель-чужеземец пригодится, который не знал бы нашего языка и здешних обычаев и потому не мог завести себе друзей в общине. (Руслан: «Ты опоздал, хитрый князь. И язык уже знаю, и обычаи, и друзей тут у меня много».) Оставайся, а? - В голосе богача послышалось нечто детски-просительное.

- Великая честь служить столь знатному вельможе, - ответил Сахр осторожно. - И я - всей бы душою, да жаль - не могу.

- Это почему же?

- Хурзад меня ждет.

- Хур… а! - Безмятежно круглое лицо Манучехра странно задергалось и вытянулось самым невероятным образом, как отражение на заколыхавшейся поверхности воды. - Да. Ведь вы с ним приятели, помню. Ждет? Чего ж ты сразу не сказал?

- Кто и о чем меня спрашивал? Схватили и притащили. Грозились высечь.

- Оставь. - Тень огромной заботы легла на искаженное лицо Манучехра. Глаза помутнели. - Шуток не понимаешь? Ступайте с миром. Возьмите еды на дорогу - изголодались, наверно, в бегах? Я велю вам лодку дать. Эй! Проводите их. Скажите там, на переправе, чтоб этих троих перевезли на левый берег. И пусть кто-нибудь только посмеет их обидеть! - Он хмуро взглянул на Сахра исподлобья. - Слушай, друг. Замолвишь… если что… словечко за меня перед Хурзадом?

- Замолвлю, - пообещал Сахр зловеще.

- Не забудешь?

- Не забуду…

- Сахр, стой! Эй, Сахр…

Руслан - с отчаянием: «Опять влипли».

По обыкновению здешних речников, лодку вытянули, бредя по берегу, далеко вверх по течению, чтобы стремнина не пронесла ее вниз мимо противоположной пристани. И вот, когда гребец оттолкнулся было уже веслом от суши, путников настиг чей-то окрик.

Чей? Из прибрежных кустов с треском вырвался весь истерзанный… Шауш. Он держал за руку голую девчонку. Совсем голую. Смуглые плечи, плоская грудь ее, живот исполосованы глубокими царапинами. И тощее лицо Шауша, большие руки - в царапинах, ссадинах, Свежая кровь. Оба с ходу свалились в лодку.

От пристани с криками бегут по сырому берегу, размахивая копьями, Манучехровы слуги. Случилось что-то неладное. Надо спешить.

- Отчаливай! - приказал Сахр гребцу.

Лодку вмиг подхватило мощной струей бокового течения и отбросило далеко от берега. Над нею мелькнули две-три стрелы, ветер унес их в сторону.

Сахр покосился на голую девчонку. Невзрачна. Кожа очень темна, нечиста, в мелких пупырышках. Лицо плоское, нос совершенно нелепый, широкий, приплюснутый, с толстыми ноздрями. Руки какие-то вывихнутые, ноги кривые. Зато глаза - только и есть в ней заметного, яркого, что большие черные глаза с необыкновенным разрезом: будто их поменяли местами, и узкие наружные уголки пришлись к переносью, а округлые внутренние - к вискам. В такие глаза можно смотреть часами - и ничего в них не понять.

- Фамарь, - пояснил Шауш, уловив взгляд Сахра.