Золотой камертон Чайковского

И когда он просил меня прийти к нему на концерт, сказал, что ему нужно о многом со мной поговорить… В общем, я ошиблась. Самым роковым образом. Лучше бы я никогда ни на что не надеялась. Возможно, все мы от этого были бы только счастливее. – По щекам Анна Алексеевны беззвучно текли слезы, прокладывая блестящие дорожки, но она их не замечала. – Когда мы развелись, мне было только тридцать шесть, моя жизнь была в самом расцвете. У меня было все: семья, любящий муж, ребенок, дом полная чаша, впереди супруга ждал еще больший успех, жизнь казалась сказкой, и вдруг все рухнуло. Нет, Павел не бросил нас. Он нам помогал, заботился о нас, мы остались хорошими друзьями, регулярно встречались, иногда вместе отдыхали, приезжали к нему в гости, мы были почти семьей, почти. И я ждала и надеялась, что вот-вот мы снова будем вместе по-настоящему. И на что я потратила следующие, лучшие десять лет своей жизни?

Она уронила голову на руки, но ни слез, ни всхлипываний капитан не услышал, она сумела справиться с собой.

– Я шла с концерта домой, забыла даже машину у концертного зала, просто шла и шла, и в голове звучали его слова, и это дурацкое счастливое лицо стояло перед глазами, и его слова о наследнике… И тогда я подумала, что он уже разрушил мою жизнь, а теперь разрушит жизнь сына. Даня его очень любил, гордился им, ревновал его. Он взрослый парень, но до сих пор так же, как и я, надеялся на наше воссоединение, хотя никогда не говорил со мной об этом напрямую. Я шла и думала, как было бы здорово убить Павла своими руками.

– Если бы вы это сделали в состоянии аффекта, но… – глядя себе на руки, тихо проговорил Александр Юрьевич.

– Да, я это сделала обдуманно. Никакого аффекта не было. Я просто возненавидела его, так же сильно, как любила все эти годы. Вся накопившаяся горечь, бесплотные ожидания, тоска, одиночество, рухнувшие надежды, все вылилось в эту неистовую ненависть. И я решила его уничтожить, разумеется, так, чтобы мне за это ничего не было. В тюрьму я не собиралась. Я хотела жить долго и счастливо, и я намеревалась покинуть страну как можно быстрее. Как назло, у меня закончились все визы, я сдала паспорт в консульство и ожидала, что получу его через неделю, но паспорт задержали, и я получила его только сегодня, – не сумев сдержать слез, проговорила Анна Алексеевна. – Представляете? Сегодня утром. Если бы я получила его вовремя или хотя бы вчера, я бы просто уехала! Просто уехала…

– А камертон?

– Камертон? Я просто выбросила его в Мойку. Вышла из дома, дошла до реки и выбросила его в воду. Камертон был словно частью его души, Павел жить без него не мог. К тому же он мечтал, чтобы эта вещь досталась его будущему наследнику. Так вот, теперь она не достанется никому. Пока я не утопила камертон, мне казалось, что Павел все еще жив, что он рядом со мной, а теперь все кончено. Точка.

Капитан с сочувствием слушал Анну Алексеевну, но как бы ни разочаровала ее жизнь, как бы она ни страдала от неразделенной люби, она сделала худший выбор. Отняла жизнь другого человека.

А так ли уж был виноват перед ней Павел Ившин? И чем?

Тем, что был достоин ее любви? Тем, что не разочаровал ее раньше, не бросил ее и сына, не забыл о них, заботился? Тем, что жил своей жизнью, строил планы, мечтал? Но разве за это можно убивать? Нет. Александр Юрьевич твердо был в этом уверен.

Эпилог

Даниил Ившин полностью поддержал мать. Он нанял ей лучшего адвоката, которого смог найти с помощью отцовских друзей, те, кажется, не поверили в то, что Анна Алексеевна могла отравить своего бывшего мужа. Очень уж добрым и приятным человеком была Анна Ившина. К тому же все знали, как нежно и преданно она любила Павла Владимировича.

Адвокат для защиты выбрал версию душевного нездоровья своей подзащитной, судебные разбирательства пока еще не окончены, и судьба Анны Алексеевны остается неясной.

Александра Сладкова попыталась вступить в права наследования, но Даниил опротестовал завещание отца и потребовал провести генетическую экспертизу, чтобы убедиться, что ее еще не рожденный ребенок действительно был зачат Павлом Ившиным. Сейчас у них идут судебные разбирательства.

Виталий Наумкин счастлив в браке, Кристина взяла в свои руки управление бизнесом и самим Виталием Марковичем, теперь их фирма процветает.

Михаил Баскин, пережив немалый стресс в связи с обвинением в убийстве Павла Ившина, смог найти в себе силы и вырваться из-под маминой опеки. Он временно переехал к своей подруге Ариадне Косиновой. Поговаривают, что последние статьи Михаила Баскина утратили свою язвительную остроту, а последнюю и вовсе можно было отнести к хвалебной.

Александр Юрьевич долго размышлял, стоит ли тревожить маму, напоминая ей о самом трагическом в ее жизни происшествии, смерти Максима Дмитриева, но все же решился.

Ольга Сергеевна с волнением выслушала сына и долго потом не могла успокоиться.