Золотой камертон Чайковского

Далее семейство Альтов. Муж – известный на всю страну пианист, не менее популярный и заслуженный, чем сам убитый Щеголев. Значит, зависть скорее всего отпадает. Золотой камертон ему тоже вряд ли так уж остро нужен, стоит только вспомнить серьги, которые были на его супруге в день злосчастного эксперимента. Любовный мотив тоже, по-видимому, можно вычеркнуть, насколько помнил Евграф Никанорович, ревновал Семен Альт супругу к хирургу Тобольскому, а не к покойному юбиляру. Хотя… когда гости повторяли тосты, которые говорились в памятный вечер убийства, лицо Анны Ивановны Альт неприятно кривилось. А что, если именно она, а не супруг, ревновала к славе и известности покойного Щеголева? Да и к яду, как известно, чаще прибегают женщины, чем мужчины. А что, если у нее когда-то все же был роман со Щеголевым, тот ее бросил, и она его до сих пор не простила? Такое вполне могло быть. Анна Альт была женщиной хоть уже и немолодой, но все еще интересной, с фигурой, а лет пятнадцать-двадцать назад так и вовсе, наверное, была красавица. Значит, Альтов со счетов сбрасывать пока не станем, решил Евграф Никанорович.

Оставались скрипач Минкин и композитор Гудковский. Оба были холосты и дружили с Щеголевым еще с консерватории.

По свидетельству супруги Щеголева, отношения между покойным и этими двумя были всегда ровными и дружескими, никаких конфликтов у них не было. Но это со слов супруги.

Скрипач играл в оркестре, был первой скрипкой, Гудковский писал музыку для театральных постановок, радиопередач, в общем, до славы Щеголева ему было ой как далеко. Сам по себе этот факт ничего не доказывал, но мотивом мог быть. То есть в случае с Гудковским и Минкиным могли иметь место два мотива: ревность и месть, а также жадность в какой-то мере.

Итого у капитана набралось четыре подозреваемых. Не мало, если подумать, но и не слишком много, чтобы запутаться. А что, как ни крути, а дело двигается, довольно крякнул Евграф Никанорович, закидывая руки за голову.

Глава 3

28 сентября 1957 года. Ленинград

Привлекать к делу лишних людей Евграф Никанорович пока что счел нецелесообразным, а решил начать с опроса самих подозреваемых, собрать, так сказать, их мнение друг о друге.

– Римма Тимофеевна? – приподняла красиво подведенную бровь Анна Ивановна Альт. – Прекрасная женщина, мы уже многие годы знакомы. Как пианистка она, возможно, и не обладает ярким талантом, но как человек очень приятная, интеллигентная женщина.

– А напомните мне, где она служит?

– Аккомпаниатором в Ленконцерте, – охотно сообщила Анна Ивановна, игриво наматывая на пальчик выбившийся из прически рыжеватый локон.

Анне Ивановне было определенно за сорок, но выглядела она хорошо, моложаво, подтянуто: прямая спина, ясный открытый взгляд, вокруг лица ореол из пушистых локонов.

– Скажите, а какие у Риммы Тимофеевны отношения с мужем?

– С мужем? – искренне удивилась Анна Ивановна. – Нормальные, насколько я знаю. А в чем дело? – тут же оживилась она. – Вы знаете, мы же встречаемся только у Щеголевых, поэтому близко я Римму Тимофеевну не знаю.

– Жаль, – вздохнул Евграф Никанорович. – А мне бы как раз хотелось побеседовать с человеком, хорошо ее знающим.

– А почему? Что-то случилось?

– Да вот, до нас дошли слухи, что у Риммы Тимофеевны был когда-то роман с Модестом Щеголевым, хотели проверить информацию.

– Ах вот оно что! – оживилась Анна Ивановна. – Я, признаться, о нем никогда не слыхала, я как-то даже думала, что Римма Тимофеевна любит своего мужа, знаете, они очень давно женаты, еще будучи студентами поженились по большой любви. Но, знаете, все может быть, – тараторила оживленно Анна Ивановна. – Все же Римма Тимофеевна женщина интересная, одевается хорошо. Вениамин Аркадьевич на жене не экономит, а он, знаете ли, очень известный в городе хирург, у него все городское руководство лечится. Мы все у него лечимся.

– Значит, вы лично о романе Риммы Тимофеевны ничего не слышали?

– Нет, – категорически покачала головой Анна Ивановна.

– А что вы можете рассказать о Марии Александровне?