Золотой капкан

— Вышло нас шестеро. Гляжу — никакая эта не спецура, а хоздвор или стоянка. Вокруг вольные собрались, каждого ощупывают, мышцы смотрят. Потом амбал вышел. Широкий, как шкаф, при костюмчике. А костюмчик тот… Вот меня во что ни одеть, хоть в смокинг от Версаче, но если я отсидел восемь лет и еще три бомжую, то… сам понимаешь. Так же и этот. Вышибала простой, бык, которому еще не обломали рога! Прошелся, оценил. Нас двоих оставил, остальных в будку загнали. И, что интересно, не стесняются, деньги прямо при нас ментам отсчитывают! Из расчета, что рассказать будет некому?.. Да и кто на слово поверит бомжу… Зачем нас сюда, а, братва?

— Для опытов, — сплюнул Бурят. — Или на пересадку органов.

Как ни велико было смятение, царившее в душе Вадима, он не сдержался и прыснул. Разговоры вокруг разом умолкли. Никто из бродяг не брал в толк, что за причина для смеха, когда хочется выть и лезть на стену.

Успокоившись, Вадим сказал:

— Какие с вас органы? Подумайте сами! Спите, где придется, едите, что найдете. Переболели всем, чем только можно. Печенка у каждого второго от алкоголя в два раза больше обычной. Легкие от табачища в смоле. Моторы, в смысле — сердца, изношены на семьдесят процентов. А кто скажет, у кого уже была желтуха? У каждого? Тогда кому сдалась ваша кровь, о разлагающихся органах я и не заикаюсь!

Закончив, он оглядел хмурые лица сокамерников.

— Тогда объясни нам, для чего? — мягко спросил Ежов.

— Для чего?.. Чтобы пахать! Пахать там и при таких условиях, где нормальный человек откажется наотрез. Потому отсеяли только работоспособных.

— Погоди, погоди, — не понял с первого раза Ромка, — нас что, на рудники загонят?

— Понятия не имею! Одно ясно, угодили мы в самое настоящее рабство.

— А работать на кого? — задал кто-то глупейший вопрос.

Вадим поразился глупости спросившего, но промолчал, чтобы не ответить в резкой форме.

— По статистике, — заговорил он, выдержав паузу, — после распада СССР на долю теневых структур приходится до сорока процентов НВП. Знакома такая аббревиатура? Означает национальный валовый продукт. Это все то, что производится помимо учетов, плюс воровство, казнокрадство, контрабанда и прочая нелегальщина. Цифры, повторяю, официальные. О том, что теневики имеют реально, можно и не говорить. Люди взрослые… Отнимем долю непроизводственных доходов: левые сделки, нелегальные банковские операции… Остаются производственные. Чтобы продать какую-то вещь, надо прежде ее создать. А кто ее создает? Соображаете?.. И самое важное, это не менты, не государственные предприятия, где на работу можно плюнуть или отказаться делать, сбежать, наконец. От этих не убежишь.

— Е-мое, — озадачился Бурят и почесал покатый лоб. — Че ж такое?..

* * *

В коридоре неожиданно вспыхнул белый, неестественно яркий свет, загудели от напряжения конденсаторы ламп. Донеслись гулкие отдаленные шаги, и стены ожили, отозвались эхом. Из-за угла показался накачанный парень в строгом костюме, который смотрелся нелепо при бритом черепе и откровенно бандитской физиономии.

Он подошел к решетке, хозяйским взглядом, нахмурившись, окинул бродяг, и они, теряясь под этим взглядом, стали подниматься. На полу оставались трое: Вадим, Ромка и Бурят.

— Встать! — приказал качок.

Неохотно поднялись и они.

А в наступившей тишине уже звучали новые шаги. Когда в поле зрения появился полноватый, в кожаном плаще и кепке, мужчина, принадлежащий, ясно даже непосвященному, к касте власть предержащих, здоровяк почтительно повернулся к нему.

— Как вам у нас в гостях? — вежливо спросил мужчина, доставая из плаща портсигар, а из него сигарету.

Здоровяк вынул зажигалку и привычно поднес к сигарете крохотный огонек.

Из-за решетки недружно ответили:

— Нормально.

— Пойдет…

— Зачем…

— Вы, должно быть, задаетесь вопросом: для каких целей вас собрали вместе? — продолжал он, затягиваясь.

Сквозняк потянул дым к камере, и бродяги, истомившиеся по куреву, зашмыгали носами, оценивая благородное происхождение табака.

— Курнуть бы, — зашептал у Вадима за спиной Бурят. — Спасу нет, уши пухнут…

— Деловое предложение. Если сойдемся в намерениях, по рукам. Кто не захочет с нами сотрудничать, насильно удерживать не собираюсь. Итак, я бизнесмен и предлагаю вам работу.

Он замолчал, глядя на прильнувших к решетке бродяг, а те завозились, заговорили вразнобой, пораженные предложением. Им, скитальцам улиц и робингудам мусорных свалок, предлагают работу?! Не сон ли это?