Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио

Незаконный плод подобного соития, пёсик Напсибыпытретень, сидит возле здания таможни, поджав хвост, и воет на луну. Этому скверному, но затягивающему занятию научил его Пьеро, за что уже успел получить от Арлекина заслуженных плюх - и более того, веских пиздюлин. Бить самого Напси Арлекин считает утомительным. Пёсик, несмотря на слепоту, отличается невероятной увёртливостью.

Кстати - как-то мы не воспомянули о Папилломе Пржевальской, а зря. Популярная сочинительница занимается в манеже. Вчера её подружка сказала, что она косолапит, а Папиллома всегда гордилась своей походкой. Сейчас она делает восьмой круг, стараясь двигаться плавно, высоко держа круп и не засекая передних ног. Дышит она, чесгря, уже с трудом: сказывается возраст и малоподвижный образ жизни.

Мозгоклюйка фрау Зухель, законопослушная бибердорфка, в установленном законом порядке даёт показания по делу Попандопулоса. Допрашивают её с прошлого утра сменяющие друг друга следователи-покаянцы, с постоянным присутствием гиппокамповой сосальщицы. Всё это достаточно неприятно, но фрау Зухель осознаёт, что допрос производится согласно установленным порядкам и во имя пущего (или вящего?) торжества оных и таковых. К тому же никакой вины на ней нет, так что дело идёт к обычному штрафу и оплате работы следствия.

Даёт показания и мелкий цыпль, некогда выпущенный Буратиной и недавно обнаруженный в раздевалке при бассейне для водных. Дознаватели интересуются личностью, известной цыплю как "мама Кура" - то бишь лисою Алисой Зюсс. Ничегошеньки интересного они, конечно, от него не узнают, но работа есть работа.

Бекки Биркин-Клатч, несмотря на свою неоднозначную репутацию, занята делом хоть и не вовсе безгрешным, но вполне пристойным: примеряет новую шляпку с вуалеткой, подаренную Альбертиной Ловицкой. Наслаждается ли она? О да, мой читатель, о да! Что касается самой Альбертины, она любуется подругой и предвкушает своё наслажденье. Не безгрешное, нет. Но законное - и даже, можно сказать, заслуженное. Ибо жить с Бекки оказалось ох как непросто. Впрочем, об этом было нетрудно догадаться заранее, не так ли? Но любовь-то, как водится - зла.

О, кстати о козлах - не забудем и о них! Впрочем, он у нас один, и тот бывший. Так вот, бывший козёл и самец, а ныне дева-сухогубка Септимия Попандопулос тоже не спит. Она переваривает массивную сойку, которую привлекла извивами щупальца, принятого глупой птицей за червяка. Увы, в горловом мешке птицы лежали жёлуди. Септимия их, конечно, выплюнула. Но один случайно проскочил в желудок, а там и... а впрочем, может быть, пронесёт? Авось пронесёт - мы же не хотим нашей героине лишнего зла? Но может и не пронести. Имейте это в виду.

Герр Курцшнорхель, законопослушный бибердорфец и контролёр по основе, лежит под стёганым одеялом, поджав щусла. Но не отдаётся сну, о нет. Он совершает непростой выбор. Его зеленная лавчонка в глубоком минусе, но он относится к этому стоически, как и подобает законопослушному гражданину Бибердорфа, без лести преданному установленным порядкам. Вместо того, чтобы ныть, хуить и блять свою долюшку-долю, он занимается подсчётами. А именно - пытается понять, стоит ли брать кредит в РайффайзенБанке для выплаты налога на неэффективное хозяйствование, или лучше прикрыть лавочку, обратиться к властям за пособием на развитие малого бизнеса и открыть магазин курительных трубок. К последнему решению его склоняет фрау Курцшнорхель, все мозги ему проклевавшая рассуждениями о выгодности трубочного дела. Что он выберет, на что решится? А впрочем - и Мать с ним, да и с фрау его! За мной, читатель, за мной!

Доктору Карло Коллоди не до сна: он разбирается с древней аппаратурой. Лэсси Рерих кое-что ему объяснила, но, видать, наука запала некрепко. Во всяком случае, уверенно управлять рукой обчепроба у него пока не получается. Пальцы руки шевелятся неправильно, со своеволинкой: указательный дёргается, как бы подзывая поближе, а средний - похабно встаёт, как бы показывая фак. Доктор Коллоди нутром чует, что это фак и есть, без всяких там как бы - и показывается он именно ему. Но обосновать не может, и от этого злится ещё сильнее.

Чипполино - распутник этакий! - пьёт молодое вино в обществе рыси Роксаны Жумаевой. Он уже давно положил глаз на пушистую кисулю, но галантная победа замаячила, когда он научился выделять цис-транс-непеталактон и одорироваться им в её присутствии. С тех самых пор рысь к нему подобрела, а сегодня сама зашла на огонёк. Форсировать события Токси не собирается, о нет: он хочет дождаться стойкого привыкания. Пока что он подливает девушке кьянти, потихоньку повышая концентрацию кошкоприворотного зелья.

А в своей крохотной девичьей комнатке тихо плачет мышка Розочка - одна, совсем одна, без любви, без живительных паров толуола.