Золотой Крюк

Первым делом новоявленная команда сыщиков востребовала с Чеботарева адрес и телефон злосчастного сантехника. Алекс вручил им мобильник, Сергей Степанович — газету с объявлением. Чеботарев также съездил в справочное бюро, где за некоторую мзду получил точный адрес, по которому они наведались на следующее утро. Филипп, не успевший отойти от вчерашней дозы, пытался отговорить приятелей от столь раннего визита, но Булыжник горел желанием быстрее найти мерзавца, укравшего, как теперь выяснялось, и его деньги тоже. А Шора его поддержал — для него сидеть на одном месте без движения все равно было почти пыткой. Пришлось Филиппу "похмелиться" маленькой самокруткой, чтобы хотя бы внешне быть похожим на здравомыслящего человека.

Район оказался отдаленный, ехали к нему сначала на метро с пересадкой на Кольцевой, потом — на автобусе, в котором Филиппа сморило окончательно. Приехали, разбудили Филиппа. Район был спланирован так странно, что казалось, будто дома посбрасывали с вертолетов, и где они упали, там их в землю и врыли. После дома номер десять вполне мог идти дом номер пятнадцать, а всех промежуточных номеров не было вовсе. Поэтому нужный дом искали весьма долго. Однако нашли. Поднялись на этаж, позвонили и внимательно послушали тишину за дверью.

— Сейчас я ее выломаю, — пообещал Булыжник.

— Обыщем дом, найдем деньги, и вернемся. Легче легкого! — распланировал их будущее воодушевившийся Шора. Филипп подспудно понимал, что за такую малую работу им бы вряд ли стали платить так много. И вообще идея порчи имущества казалось ему мало эстетичной. Но он ничего не сказал, потому что его в этот момент как раз начало мутить, и язык был занят запихиванием обратно внутренностей, пытавшихся выйти глянуть на свет Божий.

Сказано — сделано. Дверь слетела с петель в две стороны сразу — петли и слабый замок после удара ноги Булыжника отбросило на лестничную клеть, все остальное обрушилось внутрь квартиры. Булыжник и Шора бросились в квартиру, а Филипп повернул голову на скрип открывающейся напротив двери. В щелку, защищенную цепочкой, просунулся фрагмент женского лица, привлеченного шумом.

— Санитарно-эпидемиологический контроль, тетя. Собачья чумка, — сказал, продолжая борьбу с языком и внутренностями, Филипп. Фраза поэтому произносилась им весьма и весьма долго.

— А заболевшие есть? — спросил фрагмент лица в дверной щелке. Ответить Филипп не успел — он перегнулся пополам, и его все-таки стошнило. Не слишком сильно, правда.

— Есть, — испуганно ответил сам себе фрагмент лица, и исчез. Дверь закрылась.

Филипп поглядел на содеянную им на лестничной площадке грязь, и брезгливо поморщился. Он был крайне недоволен собой — зато физически ему стало чуть полегче. Из квартиры доносился шум переворачиваемой мебели и ругань Булыжника. "Останусь на стреме", — благоразумно подумал Филипп, и остался стоять на месте. Скоро к нему присоединились и остальные подельники, злые, как собаки после стерилизации.

— Ничего, — прошипел Булыжник. — Ни копеечки.

— А я приемник нашел, — сказал Шора и хвастливо повертел перед носом Филиппа черной пластмассовой коробочкой, чуть не угодив серебристой антенной ему в глаз. Филипп отпихнул Шора от себя.

— За такие деньги работаешь, а по мелочам тыришь, — упрекнул он Шора.

— Так ведь красивый же! — обиделся тот, дивясь непонятливости товарища.

— В квартире шаром покати, чисто концлагерь для мышей, — сказал Булыжник. — Ну, попадется мне этот сантехник — я ему кран отвинчу.… Сваливать надо быстрей, пока соседи в ментовку не позвонили. А то сейчас нервные такие все! Пошли, пошли…

И они вприпрыжку понеслись по лестничным проемам, забыв про лифт.

Вторым пунктом в маршруте розыска значилась газета. У входа в редакцию странную на вид троицу пытался остановить охранник. Поэтому Булыжник зашел в редакцию первым. Шора прискакал почти сразу — за Булыжником даже дверь закрыться как следует не успела. Филиппа пока не было. В холле сидела девушка, выполняющая функции коммутатора и автоответчика одновременно. Она отвечала на телефонные вопросы, встречала посетителей и отправляла их в нужные двери по двум ведущим из холла коридорам с точностью опытного кегельбаниста. Стены помещения еще хранили на себе слабую память о краске, потолок шелушился известковой перхотью, а стол у девушки давно просил, чтобы его использовали по прямому назначению — сожгли в печке-буржуйке, гудевшей здесь же, в углу.

— Бохато!.. — восхищенно просипел Шора за спиной Булыжника, вертя головой во все стороны. Булыжник дернул головой, и треск позвоночных хрящей на миг перекрыл голос секретарши, говорившей с кем-то по телефону.

— Где объявления принимают? — поинтересовался Булыжник. Живой автоответчик еще что-то сказал в трубку, положил ее на рычаг и обратил нежный взор на пришельцев.

— Что, простите?

Ответить Булыжник не успел, будучи отвлечен какой-то юркой старушкой, метнувшейся к нему почти под ноги. Звали старушку Роза Парамоновна, в честь знаменитой немецкой революционерки Розы Люксембург, и она еще вполне могла бы обставить немку по части решительности характера.