Золотой Лингам

– Без меня, – коротко отрезал Костромиров. Свое мнение насчет правил их дальнейшего общежития он решил изложить Вадиму утром, когда тот будет трезв и совестлив.

– Категорически? – уточнил мытищинский предприниматель. – А чего так? Не любитель? Ах, какой облом! Вадим, давайте тогда не в преферанс, а в двадцать одно, как вы на это смотрите?

– В очко, так в очко, – с готовностью согласился Хватко. – Сколько на кон?

– На де-еньги? – испуганно протянул Алексей Викторович. – Ну, разве, по стольничку, не больше. Так, подогреть интерес… А что это у вас?

– Карты, – пояснил Вадим Вадимович, предъявляя видавшую виды походную колоду.

– Как же можно такими задрипанными, да еще на интерес? – рассыпчато захихикал предприниматель, шутливо грозя пальцем с массивным золотым перстнем, увенчанным бриллиантом слишком крупным, чтобы быть настоящим. – Вы небось все масти уже на ощупь помните, а? Хе, хе! И потом, в «двадцать одно» положено играть двумя смешанными колодами. У меня как раз имеется пара новеньких, еще нераспечатанных. Вот, пожалте… Кто банкует? Я? Добро…

Алексей Викторович извлек из внутреннего кармана две колоды пластиковых карт, с треском вскрыл и ловко стасовал. Костромиров с проснувшимся интересом взглянул на него поверх книги.

В первую сдачу не подфартило белобрысому племяннику, во вторую – перебрал Хватко, потом три раза подряд продул банкомет. И предложил на следующей талии увеличить ставку до трехсот рублей. Хватко явно везло, так что он возражать не стал. Однако же по итогам второй талии, в которой сам был банкометом, оказался в полном проигрыше, отдав обоим понтерам в общей сложности тысячу рублей. Тогда Вадим Вадимович, чтобы поскорее отыграться, поднял ставку до пятисот. Племянник заявил, что это для него «слишком круто», и ушел курить. Воротившись в купе, он сел рядом с дядей, но в игре больше не участвовал, лишь время от времени без всякого повода тихонько подхохатывал каким-то своим мыслям, явно редким и отрывочным; от него тянуло горьковато-кислым запахом травки.

Всего через полтора часа ставка составляла тысячу, а Вадим Вадимович расстался с пятнадцатью тысячами кровных рубликов… К трем часам ночи он проиграл уже двадцать пять тысяч, и пошарив по карманам, обратился к Гориславу с просьбой о займе. Костромиров отказал вежливо, но твердо.

– Что же, – вздохнул Алексей Викторович, – фенита ля комедия? Завяжем на сегодня?

Хватко только руками развел, тихонько чертыхаясь и с обидой поглядывая на Горислава. Было совершенно очевидно, что он проигрался подчистую.

– Спасибо, как говорится, этому дому, – заявил удачливый предприниматель, вставая и сладко, будто кот, сожравший мышь, потягиваясь, – а нам пора к другому. Всем привет и всё такое… Евгениус, собери карты.

– Только, прежде чем уйти, – неожиданно отозвался Костромиров, до сих пор, на протяжении всей игры, хранивший молчание, – верните сначала моему другу деньги. А потом – ступайте с богом.

– Я, конечно, извиняюсь, но вы-то тут при чем? – холодно осведомился Алексей Викторович. – Вы даже не играли!

– Действительно, Горислав, чего ты? – смутился Вадим Вадимович. – Игра есть игра.

– Не играл, а лезет, – поддакнул племянник.

– Зато вы играли. Притом нечестно.

– Как?!

– Да уж так, – пояснил Горислав Игоревич, откладывая, наконец, книгу и садясь на постели. – Вы, господин хороший, шулер.

– Это я шулер?! – возмутился предприниматель, сжимая увесистые кулаки. – Вы сами… сами… фуфлыжник!

– Постойте, погодите, – примиряющее заявил Хватко. – С чего ты взял, Горислав?

– Играли вы сдвоенной колодой, так?

– Так, – согласился следователь.

– А в последней талии у вас три бубновых туза вышло, и три же крестовых семерки, чего быть не может, согласен? И это лишь один пример, он проделывал и другие кунштюки.

– Брехня! – взвился Алексей Викторович.

– Легко проверить, – пожал плечами Костромиров, – достаточно посмотреть сбой.

– Всем сидеть! – скомандовал Хватко и принялся раскладывать сброшенные карты. Убедившись в правоте Горислава, он медленно поворотился к Алексею Викторовичу, стремительно багровея.

– Это ошибка! – взвизгнул тот. – Или вы сами подбросили! Чтобы не платить! Что ж за беспредел, в натуре?! Женька, уходим!

Белобрысый «племянник» икнул и испарился. Дядя тоже было метнулся к двери, но Хватко загородил проход и мощным толчком живота усадил его обратно.

– Отвали, фраер, хуже будет, – посулил Алексей Викторович, хватая со стола пустую пивную бутылку, и предпринял новую попытку прорыва.

Вадим Вадимович молча боднул его в грудь лысиной, вторично вернув в сидячее положение; в результате столь энергичного маневра пиджак следователя распахнулся, явив зрителям потертую кобуру табельного пээма.

– Хрусты не у меня, – покрываясь испариной, пробормотал «предприниматель», – я их Женьке скинул.

– В заднем кармане брюк у него деньги, – бесстрастно заметил Горислав Игоревич.

– Ой, в натуре, – искренне удивился Алексей Викторович. – Вот, нате, забирайте. Раз пошли такие дикие упреки, гнусные подозрения… Забирайте!