Золотой Лис

— Нет, товарищ заместитель министра. Я говорю о средствах массовой информации. О подлинных властителях Америки. В своем безоглядном увлечении свободой слова американцы, сами того не подозревая, создали у себя диктатуру прессы н телевидения, самую абсолютную диктатуру из всех, когда-либо существовавших. Мы передадим нашу информацию американским телевизионным компаниям. Мы не будем делать никаких заявлений, мы не будем давать никаких пресс-конференций. Мы просто позволим им почуять запах зверя, покажем его следы и предоставим им возможность самим загнать его и растерзать на куски. Вы не хуже меня знаете их повадки; возбуждение и кровожадность этой своры гончих неизмеримо возрастают, когда они полагают, что сами выбрали себе жертву. У них это называется «журналистским расследованием»; они даже присуждают специальные призы тем, кто причиняет наибольший ущерб собственному правительству, своим союзникам и той самой капиталистической системе, что их кормит и поддерживает.

Юденич еще какое-то время пристально смотрел на него, затем лицо его расплылось в улыбке.

— Я слышал, что в Африке вас называют Лисом, товарищ генерал.

— Золотым Лисом, — поправил его Бородин, и Юденич громко расхохотался.

— Что ж, я вижу, товарищ генерал, вы вполне заслуживаете это прозвище. Пусть американцы и англичане еще раз поработают на нас.

* * *

Оглушительный успех операции «Скайлайт» как нельзя более убедительно продемонстрировал огромные возможности Красной Розы, однако наряду с этим создал и новые проблемы.

Чем ценнее становилась Красная Роза, тем сложнее и хлопотнее становилось ею управлять, тем больше требовалось искусства и осторожности. Необходимо было сделать все возможное, чтобы обеспечить ее безопасность и в то же время поощрить, дать стимул к дальнейшей работе. Ее следовало немедленно вознаградить за «Скайлайт», то есть в кратчайшие сроки организовать ее встречу с Николасом. Однако и здесь возникли непредвиденные сложности из-за изменившегося отношения к сыну самого Рамона.

Впрочем, он принял твердое решение ни в коем случае не допустить, чтобы эти гнилые буржуазные сантименты, так некстати повлиявшие на его целеустремленность и душевное равновесие, помешали ему к тому же еще и выполнить свой долг. Он прекрасно понимал, что при определенных обстоятельствах должен быть готов пожертвовать Николасом точно так же, как он был готов без колебаний отдать и собственную жизнь, если этого потребует долг.

Но до этого дня жизнь Николаса не должна подвергаться опасности. А главное, необходимо было начисто исключить любую вероятность того, что Красная Роза или кто-либо другой сможет вырвать мальчика из рук Рамона.

Он еще раз подумал об организации нового свидания на той же самой гасиенде в Испании. Этот вариант означал, что ребенка придется увозить с «Терцио»; а это было сопряжено с риском, пусть незначительным, но все же риском. Ибо там всегда существовала возможность, что Красной Розе — допустим, с помощью южноафриканских спецслужб — удастся выкрасть его и спрятать в посольстве Великобритании в Мадриде. Он знал, что Красная Роза имеет британский паспорт и двойное гражданство. Стало быть, Испания больше не отвечала тем повышенным требованиям безопасности, которые отныне Рамон предъявлял к месту их встреч.

Разумеется, он мог устроить свидание в Гаване или Москве, но для того, чтобы доставить туда Красную Розу, нужно было бы решить ряд весьма серьезных технических вопросов. К тому же в этом случае она неминуемо узнает, кто ее подлинные хозяева, а этого ему хотелось по возможности избежать.

В конце концов он пришел к выводу, что самым надежным местом за пределами Кубы и Советского Союза является база «Терцио» на реке Чикамба. Она находилась в отдаленном и безлюдном месте и к тому же тщательно охранялась. На тысячу миль от нее не было ни одного иностранного посольства. Николас уже был там, а Красную Розу можно было привезти на базу без особого труда и ненужных затрат. Наконец, в «Терцио» он сможет контролировать каждый ее шаг лучше, чем в любой другой точке земного шара.

Итак, он остановил свой выбор на «Терцио».

* * *

Изабелла открыла глаза; весь ее сон как рукой сняло. В первое мгновение она не могла сообразить, где она и что ее так резко разбудило. Затем она все вспомнила и поняла, что проснулась из-за того, что гул моторов «Ила» вдруг изменился и пол кабины сильно наклонился под ее ногами. Ей стало стыдно; несмотря на наилучшие намерения, она крепко уснула прямо на этом неудобном откидном сиденье.

Она быстро взглянула на часы. Прошло два часа пятьдесят минут с тех пор, как самолет вылетел из Лусаки.

Она чуть приподнялась на сиденье и бросила взгляд через плечо пилота на приборную доску. Курс самолета не изменился, но он уже явно заходил на посадку. Стрелка высотомера быстро приближалась к нулю.

Она попыталась что-нибудь разглядеть через козырек кабины. День клонился к вечеру, видимость была нечетной, но вдруг впереди по курсу в лучах заходящего солнца засверкала обширная водная гладь.