Золотой Лис

Одновременно он пытался поточнее оценить обстановку. Очевидно, банда была застигнута врасплох их внезапным появлением так же, как и они сами. Они не успели подготовиться к обороне, не говоря уж о том, чтобы устроить засаду. Скорее всего, они только-только расслышали шум приближающегося вертолета, а скауты через считанные секунды уже сыпались на них сверху.

Неприятный сюрприз, подумал Шон, целясь по вспышкам от «АК», которые разрывали листву колючего кустарника всего в тридцати шагах от него.

По опыту он знал, что партизаны из племени шона, с которыми они имели дело, были первоклассными бойцами, отважными, упорными и преданными своей борьбе. Однако у них все же были две очевидные слабости. Во-первых, они плохо стреляли; им почему-то казалось, что количество выпущенных зарядов компенсирует неточность стрельбы. Другим их недостатком было неумение быстро реагировать на неожиданную ситуацию. Шон был уверен, что в ближайшую минуту-другую террористы, засевшие в кустарнике, будут пребывать в весьма растерянном и дезорганизованном состоянии.

Значит, нужно немедленно атаковать, подумал он и выхватил из-за пояса фосфорную гранату. Выдергивая чеку, он уже открыл было рот, чтобы крикнуть Роланду Баллантайну: «Давай, Роланд. Поднимай ребят! Бейте этих ублюдков, пока они не оправились».

Однако Роланд опередил его. Очевидно, ему в голову пришла та же самая мысль.

— Вперед, ребята! В атаку!

Шон вскочил на ноги и одним сильным движением запустил гранату по высокой траектории. Описав в воздухе крутую дугу, она упала в тридцати ярдах от него; прогремел взрыв, и кустарник окутался слепящим белым облаком фосфорного дыма. Кругом градом посыпались горящие ослепительным белым пламенем обломки.

Шон мчался вперед, затылком чувствуя маленькую черную тень, которая не отставала от него ни на шаг. В сущности, Матату и был его тенью. Перед ними с грохотом взрывались другие гранаты; кусты разлетались фонтанами щепок под взрывами и шквалом автоматного огня, расчищавшим дорогу атакующим скаутам.

Под этим стремительным натиском банда дрогнула и распалась. Один из них выскочил из кустов шагах в десяти впереди Шона; это был молодой парень, еще подросток, в драных синих джинсах и мягкой военной фуражке защитного цвета. Горящие частицы фосфора прилипли к его обнаженному торсу. Они с шипением гасли, оставляя на коже дымящиеся черные пятна. От него исходил вкусный запах, как от мяса, поджариваемого на костре.

Шон выстрелил в него, но очередь прошла чуть ниже. Она прошила левое бедро парня, и тот рухнул на землю. Автомат вылетел у него из рук, он перекатился на спину и закрыл лицо руками.

— Не надо, мамбо! — завопил он по-английски. — Не убивай меня! Я христианин — ради Господа нашего, пощади!

— Матату, — рявкнул Шон; он даже не оглянулся, зная, что тот рядом. — Куфа!

Он перепрыгнул через покалеченного террориста. Магазин его автоматической винтовки был уже наполовину пуст. Он не мог позволить себе впустую потратить хотя бы один патрон, а у Матату был с собой нож, которым он сдирал шкуры с убитых животных. Он ежедневно часами оттачивал его, и тот был острым, как бритва. Если бы перед ним был командир отряда, Кортни, возможно, и сохранил бы ему жизнь, чтобы потом допросить; но этому никчемному сопляку Шон велел Матату со спокойной душой перерезать горло. Пушечное мясо вроде него не представляло для них никакого интереса, а лечить его было бы чересчур накладно.

Скауты, как тайфун, пронеслись через кустарник, и менее чем через две минуты все было кончено. Это даже нельзя было назвать схваткой. Это все равно, что выставить щенков китайского мопса против стаи диких собак. Скауты шеренгой прошли сквозь заросли, затем развернулись и направились обратно.

— Обыщите этот район, — распорядился Роланд Баллантайн. Он стоял примерно в двадцати ярдах от Шона. Ствол его винтовки был обращен к небу, и нагретый металл заставлял воздух вокруг себя колыхаться, как при мираже в пустыне.

— Отлично сработано, Шон. А этот твой маленький черный дьявол просто прелесть. — Он бросил взгляд на Матату.

Матату как раз выпрямлялся над телом подстреленного в бедро террориста. Он перерезал ему горло одним движением, проведя ножом сбоку по шее и вверх под самое ухо, чтобы зацепить сонную артерию.

Он поспешно засеменил обратно на свое законное место рядом с Шоном, на ходу вытирая лезвие ножа о бедро, но при этом не преминул благодарно улыбнуться Роланду Баллантайну. Оба были охвачены победной эйфорией, их головы все еще кружил запах боя и крови.

Между ними в кустах валялось тело еще одного партизана. Его одежда и кожа все еще дымились от выгоревшего фосфора, на рубашке выступили яркие пятна крови, вытекшей из многочисленных огнестрельных ран. Роланд Баллантайн прошел мимо, даже не взглянув на него. Казалось невероятным, что человек, получивший столь ужасные повреждения, мог остаться в живых.