Золотой Лис

— Интересно, тебе и твоей семье еще не надоели эти бесконечные успехи во всем, за что вы беретесь, а, Сантэн? — осведомился он. Они перешли на «ты» только год назад или что-то около этого.

— Мы прилагаем все силы, чтобы достойно вынести эту муку, — с серьезным видом заверила она.

По завершении церемонии награждения премьер-министр произнес короткую, но яркую поздравительную речь; затем спустился со сцены и стал пробираться по шатру с живостью и непосредственностью искусного политического игрока. Беспрестанно улыбаясь и пожимая руки, он, тем не менее, как бы ненароком оказался в том конце шатра, где расположился штаб Сантэн.

— Еще раз прими мои поздравления, Сантэн. К сожалению, мне не удастся до конца отпраздновать с вами эту замечательную победу. — Он взглянул на часы.

— Ты и так уделил нам достаточно времени, — согласилась Сантэн. — Но, пока ты здесь, мне хотелось бы представить тебе единственного члена моей семьи, с которым ты еще не знаком. — Она сделала знак Изабелле, скромно стоявшей неподалеку. — Изабелла все это время пробыла в Лондоне, в качестве хозяйки нашего посольства, пока Шаса исполнял там свой долг перед Южной Африкой. Когда Изабелла подошла к ним, Сантэн внимательно вгляделась в грубое бульдожье лицо премьер-министра. Она знала, что Форстер никогда не был бабником; в противном случае ему не удалось бы достичь своего нынешнего положения в партии, неукоснительно придерживавшейся строгих принципов кальвинистской морали. И тем не менее, несмотря на то, что он уже тридцать лет состоял в счастливом и прочном браке, Джон по-прежнему был еще мужчина хоть куда, а ни один мужчина не мог оставаться равнодушным, впервые увидев Изабеллу Кортни. И Сантэн заметила мимолетную перемену в его взоре, то, как он сразу же постарался спрятать за своим обычным невозмутимым выражением восхищенный блеск, мелькнувший в глазах.

Сантэн и Изабелла долго и тщательно готовились к этой встрече с того самого момента, как Изабелла буквально ошеломила Сантэн и Шасу своим неожиданным заявлением о том, что она намерена активно заняться политикой.

— Это у нее скоро пройдет, — предложил Шаса, но Сантэн решительно покачала головой.

— Белла очень изменилась. С ней что-то произошло с тех пор, как она уехала с тобой в Лондон. До отъезда она была взбалмошной избалованной маленькой шлюшкой…

— Мама, что ты говоришь. — Шаса, не раздумывая, грудью встал на защиту своей драгоценной дочери, но Сантэн не обратила на него ни малейшего внимания.

— Но вернулась она уже женщиной. Это еще не все. В ней появилась какая-то твердость. Она стала жестче, и с ней еще что-то произошло. — Сантэн на минуту задумалась, стараясь подобрать подходящие слова. — Она отбросила свои романтические взгляды на жизнь; такое впечатление, что у нее открылись глаза, будто она познала страдание и научилась ненавидеть, будто прошла через суровые испытания и приготовилась во всеоружии встретить то, что ждет ее впереди.

— Подумать только, я и представить себе не мог, что ты способна на столь безудержный полет фантазии, — съязвил Шаса, но Сантэн нисколько не смутилась.

— Помни мои слова, Белла нашла свою дорогу в жизни и будет добиваться своей цели столь же решительно и беспощадно, как и все мы. — Ну уж, наверное, не так решительно и беспощадно, как ты, мама!

— Смейся, смейся, Шаса Кортни, но время покажет, что я была права. — Взгляд Сантэн затуманился, глаза чуть прищурились.

Шаса хорошо знал это выражение ее лица; оно означало, что мать сосредоточенно о чем-то думает, отрешившись от всего окружающего. Про себя он называл его «замышляющим выражением». Затем ее глаза вновь прояснились.

— Она далеко пойдет, Шаса, возможно, даже дальше, чем мы с тобой можем себе представить, — и я помогу ей в этом.

И вот Сантэн организовала эту встречу и теперь наблюдала за тем, как ее внучка держится с похвальной самоуверенностью, чего она, впрочем, от нее и ожидала.

Форстер спросил Изабеллу:

— И как вам понравились английские зимы?

Было ясно, что он ожидал тривиального ответа, но Изабелла отреагировала иначе:

— Я думаю, с ними стоило примириться хотя бы ради того, чтобы познакомиться с Гарольдом Вильсоном и получить из первых рук сведения о намерениях лейбористского правительства и его отношения ко всем нам, живущим в Южной Африке.

Выражение лица Форстера заметно переменилось; он понял, что за этой очаровательной внешностью скрывается незаурядный ум. Он понизил голос, и они в течение нескольких минут тихо беседовали, пока Сантэн вновь не вмешалась.

— Изабелла только что получила докторскую степень Лондонского университета в области политической теории. — Она откровенно подбросила еще одну наживку.

— Ах, вот как! — Форстер одобрительно кивнул. — Неужели среди нас растет будущая Хелен Сузман? — Он имел в виду единственную женщину в южноафриканском парламенте, горячую поборницу прав человека и фактически единственную по-настоящему острую занозу в толстой непроницаемой шкуре националистического большинства.