Золотой мальчик

И я, расчувствовавшись, ещё раз пнул под рёбра Хрюню. Народ, недоумённо качая головами, расходился, ворча и возмущаясь на темы о безумных и диких временах и о падении нравов.

- Ну, вставай, сынуля, - протянул я ему руку.

Хрюня потянулся к руке, но я в последний момент убрал её, много чести будет, размечтался, и он, опять потеряв равновесие, шлёпнул ладонями по асфальту. Правда, на этот раз тут же встал, злобно осматриваясь и не зная, на что решиться. Судя по всему - в драку лезть он теперь так опрометчиво не стремился.

Конечно, непосвящённому, человеку со стороны это действо могло показаться полным и бессмысленным идиотизмом и ненужной демонстрацией силы. Но на самом деле всё было психологически выверено, направлено прежде всего на атаку психики Хрюни. Как существо умное своим, изощрённым умом преступника, он должен был оказаться в совершенно непривычной и неприемлемой для него роли жертвы. Это унизило его, сбило с толку, внесло разброд в мысли и действия. На время он потерял контроль над собой. Он потерял своё превосходство в грубой животной силе. И рядом с ним не было его дружков, а в руках не было оружия.

Поэтому не только не понимал, что от него хотят, но и не мог выбрать адекватного поведения.

Я взял его за кисть руки и толкнул плечом вперёд.

- Пошли, Хрюня, пошли.

- Ты откуда меня знаешь? - ещё больше удивился он.

- Пойдём, после расскажу. Могу заранее сказать, что тебе это не понравится, но что поделаешь? Лекарство всегда горькое. Ну?! Вперёд!

Я ещё раз толкнул его плечом, и он покорно пошёл. А следом за нами пошёл оператор, собравший останки своей камеры в фирменную сумку. Лицо у него было тоже в ссадинах, одежда выпачкана в февральской луже. Точно такой же вид имел и Хрюня. Мы напоминали группу кинохроники, выходящую из окружения.

- Ты куда это намылился? - строго спросил я оператора. - У нас с сыном сугубо конфиденциальная беседа, и ты можешь помешать воспитательному процессу.

- Товарищ полковник... - начал он.

- Ты уж, дружок, называй меня просто - товарищ маршал, - посоветовал я.

- Товарищ подполковник, - заканючил оператор, - я же камеру угробил, вы хотя бы позвоните вместе со мной моему начальству, или справку дайте, или я без работы останусь. Камера профессиональная, знаете сколько стоит?

- Догадываюсь, - вздохнул я. - А зачем ты лезешь, куда не просят? И откуда ты меня знаешь? Что-то я не помню твоего лица, а я до сих пор на память не жаловался.

Он замялся и ответил:

- Вы меня вряд ли могли запомнить, я вашего племянника знаю - Васю Скокова. Мы с ним когда-то учились в одной школе. Только он тогда был на два класса младше меня. Вы его спросите - он вам скажет. А я вас видел и снимал, когда вы в школе у нас выступали, вас тогда как раз Вася пригласил.

Мне пришлось перебить его.

- Нет больше Васи, сынок. Убили сегодня Васю.

- Как это - убили?

Этот молодой человек мне не поверил. Я и сам до конца не верил ещё в то, что произошло. Хотя перед глазами всё время стояла страшная картина сегодняшнего утра. И Васька, нелепо подвернувший ноги, лежащий в луже крови блондинистой своей шевелюрой. Племянника я не так чтобы очень хорошо знал. Да и с сестрой не очень тесно дружил. Не то, чтобы отношения были плохие, скорее, почти никаких отношений не осталось. И не в нас было дело, а в моей работе. Но я все силы приложу, чтобы найти тех, кто это сделал. Все силы и умение.

- Иди, сынок, - со вздохом попросил я оператора. - Извини, дела у меня.

Мне вдруг нестерпимо захотелось поговорить хотя бы о чём-нибудь с этим парнем, который учился с моим племянником в одной школе. Но у меня в руках был бандит Хрюня, которого надо было раскручивать, пока тёпленький.

Я огляделся и потащил почти даже не упирающегося верзилу за коммерческие киоски, сплошной стеной прилепившиеся сбоку к кинотеатру. С трудом просунул я его в узкую щель, проволок почти за шиворот поглубже и резко развернул лицом к себе. Он не успел даже слова сказать, как я врезал ему прямо в зубы, по припухлым его губам.

Хрюня дёрнулся, затравленно озираясь, чувствовалось, что в этом закутке он нервничает. Я же сгрёб его за ворот, рывком развернул, ударил лицом об стену, сильно, не жалея и не заботясь о последствиях, потом опять развернул к себе, а левой рукой жёстко и беспощадно ухватил за причинное место, и только он приоткрыл рот, как я вставил в него ствол пистолета.

Глаза его от ужаса расширились, на лице выступил обильный пот.

- Молись, гад, - с ненавистью прошипел я в это перекошенное от ужаса лицо...

Семён Кошкин, по прозвищу "Хрюня".

Москва, улица Арбат. Между стеной кинотеатра

"Художественный" и коммерческими киосками.

Пятница, 27 февраля.

14 часов 03 минуты.