Золотой мираж

— Эмма, малышка, все в порядке. — Клер присела рядом и обхватила дочь руками. — Все в порядке, это ведь только стакан, не волнуйся! Конечно, все отлично, это самый славный день Благодарения, который у нас был. Ну же, иди помоги на кухне, а я подмету здесь…

— Я тебя опередила, — заявила Ханна. Она опустилась на колени рядом с ними, держа щетку и совок.

Эмма пошла на кухню, ее ноги дрожали. Клер уступила место Ханне и рассеянно принялась созерцать быстрое мелькание щетки и маленькую кучку сияющих осколков, — Она услышала, как рассмеялись Джина и Роз, а затем к ним присоединилась, немного вымученно, Эмма. Ханна прошла через распахнутую дверь и зазвучал ее голос, а в следующее мгновение все хохотали, и Эмма тоже — уже легко, светло и радостно.

Встав у окна, Клер стала смотреть на пролетающие за стеклом тяжелые мокрые хлопья. Ей вдруг почудилось, что мир необычайно хорош, вот ее друзья, и семья, и работа, и все чудеса, о которых раньше она не могла и помыслить. Может быть, она прежде ошибалась, может быть, Эмма на самом деле излечилась от своей безумной страсти, казалось, ей снова охота стать частью семьи, найти опять свое место среди них. Ее ужимки и смех, а особенно то, как она бросилась помогать убирать со стола — все это как будто вернуло прошлогоднюю Эмму. Боже, все было не так уж давно, подумала Клер. Я выиграла лотерею в мае. Всего несколько месяцев жизни, и все ушло, переменилось, словно разбросанное шатуном злого маятника, и никак не уляжется по своим прежним местам.

Она вслушалась в голоса из кухни и неожиданно узнала Алекса. Он уже звонил ей недавно, чтобы сказать, что кое-что меняет в статье и вышлет ее через несколько дней. Они говорили всего несколько минут, и повесив трубку, Клер ощутила странное чувство потери. Ей хотелось поболтать еще, но ему надо было работать, чтобы успеть к срокам с другой статьей, и он был краток почти до резкости. Он стал частью ее нового мира друзей, работы и чудес, и Клер хотелось узнать его получше. Что ж, я сделала что могла, решила она уныло; я пригласила его работать в моей мастерской, я заговаривала с ним об ужине с нами. Я не знаю, как еще более явно можно выказать свой интерес.

Завтра вечером у нее свидание с Квентином. От этой мысли она отмахнулась — завтра и разберется. А сегодня она хотела думать только о том, что ее сейчас окружало, о людях, которых любила, о мастерской наверху, где она открыла радости своего собственного творчества, о всех новых приобретениях, которые привнесли великолепие мира в ее дом, и о заманчивом обещании всего, что она только пожелает купить или сделать со своим новоявленным богатством. Впервые она заставляла события происходить, а не подчинялась их течению. Алекс говорил о детях, которые верят, что могут свернуть горы. Что ж, я "тоже могу, подумала Клер. Много лет, конечно, потребовалось, чтобы я пришла к этому, но теперь я могу свернуть горы, и что там ни возникнет на моем пути другого.

— Дело запутанное, — сказал Алекс, выдвигая из-за стола в мастерской Клер стул и усаживаясь на него с вытянутыми ногами. Ящик с рождественскими украшениями, стоявший рядышком, он осторожно отпихнул подальше. — Мой друг Стен Гэбриель из «Тайме» говорит, что Форрест Икситер в самом деле вложил пятьдесят тысяч долларов в особняк, он не пенни не потратил на себя. Но миссис Мэнесхербс, увы, это особа посложнее.

— Вы и про нее слышали? — спросила Клер.

— И не только я. Вы вот не забыли ее фамилию, понимаете, правда, впечатляет. Это слово обвивается вокруг языка, его тру дровато прожевать. Я люблю такие слова. Ее отец был Хосеа Мэнесхербс, он сделал себе состояние на оклахомской нефти и умер в уличной драке, когда ему было сорок пять. Он был разведен и оставил все Эдит, своей дочери.

— Почему тогда его дочь носит имя — миссис Мэнесхербс?

— Потому что она никогда не была замужем. Она прибавила себе «миссис», когда возглавила нефтяную компанию: ей казалось, что тогда люди будут ее больше уважать. И вероятно, была права. Во всяком случае, она взрастила свой собственный имидж эксцентричной дамы, но управлялась с делами она лучше, чем отец и удвоила состояние. Затем она продала компанию, переехала в Нью-Йорк и занялась некоторыми предприятиями, о которых никто раньше не слышал, и одно из них — затея друга Ханны, Форреста. Вся беда в том, что ее порывы обычно весьма недолги, она известна, как особа, которая может пойти на попятную в самую последнюю минуту, едва кто-нибудь скажет что-то, что ей не понравится или кто-то отвлечет ее другим предприятием, которое требует немедленного внимания. И денег, конечно. Хотите еще чаю?

— Да, спасибо, — Клер проследила, как он понес их чашки к маленькой встроенной кухне. Как быстро он освоился в мастерской, подумала она. Он работал здесь уже пять раз за две недели после Дня Благодарения, и теперь она всегда скучала, когда его не было, скучала по его молчаливому присутствию во время работы и по их долгим разговорам в конце дня.