Золотой песок времени

Веселой толкотни в вертолете, лиц, исполненных показной беззаботности (хотя на самом деле перед прыжком немного волнуются даже чемпионы из чемпионов). Не хватало стремительно удалявшейся земли (а вместе с нею, казалось, внизу оставались и все, даже абсолютно неразрешимые проблемы). И сам воздух здесь, на высоте, был совсем другой. Сразу после взлета — горячий, напоенный ароматом потревоженной травы и солярки, но с каждой набранной сотней метров на борту становилось все свежее — будто не вверх поднимались, а постепенно перелетали из знойного летнего полудня в прохладную осень…

Лена сидела, свесив ноги в открытую рампу [1]. То была прерогатива опытных спортсменов (начинающих, от греха подальше, сажали на скамейки поближе к кабине пилота). Но Лену — хотя она и была на этом аэродроме абсолютным новичком — выпускающий из опасного места не погнал. Или слух разлетелся, что она когда-то (пусть десять лет назад!) тоже подавала надежды. Или просто жаль стало матерому летуну стирать счастливую, предвкушающую улыбку с ее лица…

До чего же прекрасен мир — когда смотришь на него не из герметичного салона, не сквозь иллюминатор рейсового самолета! Все совершенно другое. Вот промелькнула стоянка, Лёнин спортивный автомобиль. На земле — машина впечатляла, вызывала зависть, а сверху выглядела просто как несолидная коробочка. А теперь — лес, и четко видно, как, не разбирая дороги, мчится испуганный ревом мотора бурый заяц. А потом — дачи (до чего забавно с высоты сто метров выглядят тетки, что копаются, попой кверху, в своих огородах!).

…А с борта, что взлетел за пятнадцать минут до них, уже посыпались парашютисты. В безоблачном летнем небе видно далеко, ясно. Вот парочка — летит в свободном падении, лицом друг к другу, взявшись за руки, и, кажется, целуется. Так увлеклись, что едва в бэпэ [2] не свалились, и открылись поздновато, метрах на пятистах. К гадалке не ходи: приземлятся — получат нагоняй от начальника старта. А за ними отделяется команда. Восьмерка. Сразу видно, опытные. Делают все перестроения настолько быстро, что даже количество фигур подсчитать не успеваешь. И купола у всей команды вспыхивают на безопасных восьмистах метрах. Ничего не скажешь, профессионалы… «А вдруг там, с ними, — и Димка?!» — мелькнуло у Лены в голове. Но она, конечно, прогнала от себя мысль о нем. Откуда ему здесь, на коммерческом аэродроме, взяться?.. Да и вообще не факт, что отставной бойфренд связал свою жизнь с парашютным спортом. Димусик — он ведь такой: сегодня на уме одно, завтра другое. Может, давно уже перешел в серферы. Или увлекся бэйс-джампингом. А может, просто спился. У парней его склада, увлекающихся и безалаберных, пьянка — самый частый жизненный исход…

— Заходим на боевой! — кричит Лене выпускающий.

И сердце, конечно, екает. А губы автоматически растягиваются в улыбку — перед отделением ни в коем случае нельзя показывать, что волнуешься. Облизывать губы — удел новичков и трусов… И очень, кстати, приятно, что Леонид (ох, она почти о нем забыла!) — явно малость не в себе. Украдкой прощупывает, крепко ли пристегнут карабин, приторочивший его к инструктору.

Лена встала — выпрыгнуть будет эффектней с разбега, словно в теплое море с мостика.

— Давай! — крикнул ей инструктор.

Она, из глубины салона, разогналась. И, ныряя во всецело принадлежащее ей небо, успела выкрикнуть фразу из любимого всеми парашютистами фильма «На гребне волны»:

— See you on the ground! [3]

— Пижонка! — беззлобно ругнулся вслед выпускающий.

А Леонид, она видела уже снизу, отделился от борта с крепко зажмуренными (ага, перепугался!) глазами…

Интересно, не все ли она забыла? И получится ли — немного погасить вертикальную скорость и подобраться к Леониду, покинувшему вертолет на пару секунд позже? Хотя он вдвоем с инструктором падает, значит, несется к земле быстрее. Поймаем, никуда не денутся. Только бы с непривычки не налететь на них, а подрулить изящно. И еще не забыть, когда окажутся лицом к лицу, втянуть щеки, слегка прикусить их зубами. Иначе будут под действием воздушного потока некрасиво болтаться…

…Хотя Леонид, кажется, и не видит ничего. Губа закушена, и инструктор уже который раз пихает его в плечо — чтоб раскинул скрещенные на груди руки, отдался свободному падению.

«И за этим ничтожеством я гоняюсь?! — мелькнуло у Лены. — Да пошел он! И на квартиру — плевать! Переживу!»

Тут, на высоте и полностью под властью стихии, никакие миллионы действительно ничего не значат…

И она, более не обращая внимания на дрожащего Леонида, головой вниз, максимально увеличивая скорость падения, понеслась к земле.

* * *