Золотой Рассвет

Ни расовых различий, ни общественного положения, ни слухов и сплетен, ползущих по всей планете и за ее пределами, ни самого времени не существовало для них в этот миг.

Они любили друг друга, и дивной музыкой звучал золотой рассвет — лишь для них и только для них двоих.

И было их немало, таких рассветов.

Судьба всегда поначалу щедра с теми, кого собирается погубить…

Она вошла в операционную, привычными движениями грея и растирая пальцы. Несколько дней подряд она регулярно испытывала недомогание и легкую тошноту, но не придавала значения: после нескольких минут транс-аутотренинга все проходило. Сегодня она чувствовала себя гораздо хуже. К тошноте присоединилась тупая боль в животе, как при месячных. Но на подробную диагностику не оставалось времени. Она решила заняться собой после, в конце рабочего дня.

Но уже на пятой операции ей стало хуже. Закусив губу, чтобы не кричать от рвущей тело жестокой боли, она довела кесарево сечение до конца. И только тогда, когда шестимесячный ребенок скрылся под влажными внутренними оболочками искута, только после того, как завершены были все тесты и пошел сигнал об успешном переносе, когда увезли в реанимацию прооперированную женщину, только тогда она позволила себе потерять сознание.

Очнулась она в реанимации, рядом с той самой женщиной, которую недавно оперировала.

В качестве пациентки здесь ей бывать еще не приходилось, и потому странно было лежать на узкой кровати и наблюдать потолочные лампы из горизонтального положения..

Она села, чувствуя во всем теле мерзкую слабость, провела ладонью по животу… боли не было.

— Ложись, милочка, ложись. Тебе лежать надо, — пожилая медсестра со значком третьего ранга на воротничке смотрела на нее сочувственным взглядом.

— Что… со мною было? — спросила Джейни.

— Не расстраивайся, милая, — медсестра заботливо подоткнула сползшее одеяло. — Но ты потеряла своего ребеночка…

Ребеночка?! Не будь Джейни так потрясена, она задала бы этот вопрос голосом. Какого еще ребенка?!! Но медсестра восприняла ее изумление.

— Как — какого? Ты не знала? Но ты же целитель! Не различить семинедельную беременность…

И тем не менее, она того сразу не поняла. Месячные и так шли нерегулярно, как и у всех целительниц, в общем. Утренние тошноту и головокружение она приписала общей усталости. А оно, оказывается, вон в чем дело было!

Через инфосферу Джейни требовала у врачей сохранить абортный материал:

— Пойду к Яну. Пусть объясняет, в чем дело…

Ей не возражали. Известно, что целители, прежде чем решиться завести ребенка, всегда заключают контракт с генетическими лабораториями. В желании Джейни предъявить претензии за некачественную работу одному из директоров "Клонэйда" не было ничего удивительного

Едва покинув территорию госпиталя, она сразу же поехала

в офис Ольмезовского

— Ян, — сказала она прямо с порога. — У меня сорвалась беременность.

— Ничего удивительного, — отозвался он, отключая компьютерный терминал. — Кофе? Паршиво выглядишь.

— Спасибо, от кофе я не откажусь.

— Присаживайся, — он широким жестом указал на кресла для посетителей, полукругом стоявшие возле небольшого низенького столика. — Кофе сейчас будет.

— Спасибо. Ян, у меня сорвалась беременность!

— Что говорит лишь о том, что ты отнеслась к зачатию очень несерьезно! Разве можно с твоею паранормой, пренебрегать нашими услугами? Кстати, всех перворанговых целителей мы обслуживаем абсолютно бесплатно.

— Нет, ты не понимаешь, Ян. У меня — сорвалась беременность!

— Джейни, — мягко сказал Ольмезовский, — мне очень жаль. Но я-то что могу для тебя теперь сделать? Успокойся, пожалуйста. Пей кофе. Я добавил туда немного хорошего коньяку… Это поможет!

— Ты не понимаешь. Вспомни, с кем я спала последние полтора месяца!

Яркий образ Орнари Ми-Грайона, окутанный светлыми, нежными чувствами.

— Быть не может! — искреннее удивление. — А ты ничего не путаешь? — недоверие, подозрение в дурацком розыгрыше, досада.

— Нет! Я — не путаю!

— Но это же невозможно!

— Еще бы!

Джейни подошла к окну и стала смотреть во двор.

— А ты сохранила абортный материал?

Джейни полезла в сумочку, достала запаянную колбу и молча вложила ее в ладонь генетика.

— Пойдем, проведем анализ.

Персональная лаборатория Ольмезовского поражала своей ухоженностью и стерильной чистотой. Светлый, по-деловому сухой ментал. Сталь, стекло и пластик, аккуратно расставленные приборы — сканеры, микроскопы, мини-центрифуги, электронные пипетки… Шикарный компьютерный терминал, гораздо сложнее стоявшего в офисе, занимал целый угол.

Здесь Ян работал. Совершенствовал уже существующие паранормальные генетические линии. Придумывал новые. Вел эксперименты, совершал открытия… Руководил научной работой по всем филиалам компании.

Это помещение безо всяких опознавательных табличек на входной двери по праву следовало называть центром, мозгом научной секции "Клонэйда"…