Золотой самолет

Шалею, утопают

в взбитых сливках мысли,

клубника сахаром

сластит уста.

Спустилось трио

бандуристов,

танцуют звуки,

я порю с листа.

Торчит из кустиков

кокетливо твой хвостик,

я с ветерком лечу

на зов туда.

Туда, где за поступки

с нас не спросят

и проплывут

в забвении года.

* * *

Угорел от бега пёс,

не глаза —

немой вопрос.

Проглотил бы

лужу всласть…

лёг в теньке

не торопясь,

растянул

свои мослы,

мухи роем,

как ослы.

Завалилися бока,

шерсть клочками,

хвост – тоска.

Кастаньеты ему

в пасть,

чтоб бесславно

не пропасть.

Вышел б в круг,

преобразился:

шерсть торчком,

в глазах зарницы,

хвост поленом

между ног —

все б усвоили

урок.

Детский мир

Детский мир

не магазин игрушек,

не помпезность

речи октября.

В детстве мы любили

слушать,

танец в лужах капелек

дождя.

Ощущенье красоты

природы

с каждым вздохом

умножали мы,

и гремела музыка

с востока,

простирая к нам

свои лучи.

Запахи клубничного

раздолья

обнимали, тонкий вкус

тая.

И росинки,

девы-недотроги,

так кричали:

«Поцелуй меня!»

Шелестела за листвою

песня,

и я падал навзничь

на песок,

и тонул мой взор

в глубинах

вечность.

И порхал беспечно

мотылёк.

* * *

От раздумий до заката

прошагали два солдата.

Постучались на ночлег

в деревеньке между рек.

Им открыла баба строго:

что поделаешь, дорога

отнимает столько сил,

и лицо пот искривил.

Но наш вид всегда обманчив,

а солдат, коль жив, удачлив.

Отворились ворота,

баба статна, ещё та.

Перспективы закружили…

Всё почистили, помыли,

разложили все харчи

из котомок у печи.

Стол накрыли справный бойко.

Пригубили только-только —

слышат: в врата стук, не стук?

Открывают – пусто, друг.

Семечко

В палисадник выйдет

Настя босиком,

пусть поёт, танцует

она с огоньком.

Огонёк задорный

в глазах у неё,

мечты потаённы

парят высоко.

Птичка-невеличка

сядет на крыльцо,

пронесётся бричка —

пыль столбом, и всё…

Всё, брат, переменится,

время убежит,

не уронишь семечко —

не посеешь жизнь.

Завещание

Грубой мужицкой силой

копает народ могилу,

куда я, наверное, сгину,

и не было здесь следа.

Когда я тебя покину,

мой мир собери в корзину,

и дальше живите с миром,

забудьте зимой кручину:

нет радости без конца.

Дари тепло

Клонилося к закату

солнце-апельсин.

Уверенно, накатом

несёт тепло Гольфстрим.

Тепло из дальних далей

к высоким широтам,

чтоб слышалися вздохи

и пели киты там.

Киты не исполины,

ранимы и нежны,

они в морской пучине

как капельки росы.

Росинки-недотроги,

жемчужины Земли.

Не будьте, люди, строги:

нет точки без строки.

Выпил много вина