Золотой саркофаг

– Сейчас скажу… Ну-ка, маленькая Тита, проведи своей рукой по решетке. Которые клюнут, тех мы и пожертвуем. Семь розовых клювов жадно щипнули пальцы девушки. Пять белых и две черные птицы.

– Черные парные, – сообщил старик, собирая голубей в большую корзину с крышкой. Достаточно было поймать одного черного, как его пара вышла сама. – Ну, пошли!

Они вернулись в храм. Старик поставил корзину на алтарь, приготовил бронзовый котел и вытер тряпкой каменный нож.

– Погоди! – воскликнул юноша и положил на алтарь два золотых.

– О, тогда я принесу серебряный нож, – сказал старик, увидев золото, и скрылся.

Девушка печально подставляла голубям свои пальчики между прутьев корзины. Юноша погладил ее по голове.

– Маленькая Тита, я уверен: мы больше угодим богине, если жертву принесешь ты. Ведь ты похожа на нее, как родная сестра.

– Я?! – ужаснулась девушка. – Но ведь… я… я боюсь крови не меньше тебя.

– При чем здесь кровь? – удивился Квинтипор. – Мне и в голову не приходило. Мы просто отпустим их на волю в честь девственной богини.

Из груди девушки выпорхнул тихий возглас восхищения. Тут же из открытой корзины выпорхнули голуби. Растерянно покружив над куполом и найдя, наконец, выход, они вылетели их храма.

– Улетели? – вбежал, размахивая серебряным ножом, старик. – Ну, это не моя вина.

Видя, что золотые монеты по-прежнему поблескивают на алтаре, он успокоился и окончательно потерял интерес к странным посетителям, которые, как беззаботные дети, взявшись за руки и раскачивая ими, весело зашагали к выходу. Они тоже потеряли к нему всякий интерес и не обратили никакого внимания на его свист, которым он старался заманить голубей обратно.

Белые вернулись к нему на руки, а черные, сопровождая своих освободителей, то с шумом проносились мимо них, то плавно парили в вышине. Первой увидела их Тита.

– Смотри: белые отстали, – только черные не изменили нам!

Квинтипор стал бросать в них шишками пинии, но голуби не испугались и не отставали до конца леса. На опушке они спустились совсем низко и дважды облетели вокруг юноши с девушкой над самой землей, будто ласточки.

– Мы в черном кольце! – испуганно остановилась девушка.

– Кши-кши! – захлопал в ладоши юноша.

Черные голуби взмыли вверх и скрылись за лесом.

– Золотое кольцо! Золотое кольцо! Я нашел золотое кольцо! – закричал юноша.

Подхватив Титу на руки, он высоко поднял ее, показывая девушку солнцу, только что разорвавшему в клочья большое облако. И рокочущему справа морю. И расстилающемуся слева, усеянному рыбачащими журавлями пойменному лугу, на котором пунцовыми скатертями колыхались пятна вербены. И возу с сеном, влекомому медлительными волами по широкой дороге в Байи.

Огненный бич молнии сверкнул над лесом. Пробираясь между деревьями, они не заметили, как в небе нагромоздились черные башни туч с белыми краями. Девушка вздрогнула и выскользнула из рук юноши.

– Бежим, Гранатовый Цветок!

– Нет. – Квинтипор снова притянул ее к себе и подставил ей губы. – Не пущу, пока не получу своего.

– Вот как? – отстранилась она. – У кого же, Гранатовый Цветок, берущие и у кого дающие губы?! За это ты теперь опять получишь только bosium – благодарственный поцелуй, который был предназначен тебе еще в храме, когда ты помиловал голубей.

Она поцеловала его в обе щеки и оба глаза. Сапфиры вспыхнули, но тут же подернулись влагой.

– И в губы! В губы тоже!

Девушка вырвалась из крепких объятий.

– Нет! Не отдам своих желаний! – вскрикнула она и побежала вперед.

Юноша бросился за ней. Задыхаясь от бега, девушка останавливалась, подпускала юношу совсем близко и вновь убегала.

Так бегали они довольно долго, пока она совсем не выбилась из сил. Шумно дыша, она прислонилась к сиенитовой колонне, на вершине которой две сложенные у запястьев руки поддерживали погребальную цисту из черного камня. Римляне так любили жизнь, что и после смерти предпочитали лежать на пути у живых. Мертвые располагались не в особых селениях; их могилы, словно длинное черное ожерелье, тянулись по обе стороны больших дорог, от самых городских ворот.

– Байи уже близко, Гранатовый Цветок, – протянула она ему руку. – Давай отдохнем немного.

Они внимательно осмотрели колонну. Не ускользнула от их внимания и надпись. Обнявшись, они прочли:

Тит Лоллий Маскул лежит здесь, у дороги, чтобы каждый прохожий сказал: «Будь благословен, Лоллий!»

– А вот и портрет его! Смотри, – обнаружила Тита рельеф на колонне и под ним небольшой выступ с букетом засохших фиалок. – Будь благословен, Лоллий!

За колонной начиналось пшеничное жнивье, пестреющее голубыми и красными примулами. Тита вырвала несколько цветков с корнем и положила на выступ.

– А что? Этот бедняга Лоллий был славным парнем. Разве не так? – весело спросила она юношу.

Тот кивнул, как бы соглашаясь, но брови его насупились. Девушка озорно погрозила ему пальцем.

– Ты у меня смотри! И как только не стыдно!.. Хочешь, угадаю, о чем ты опять подумал?