Золотой шар

— Откуда?

— Ты черный сталкер Бараско.

— Я тоже тебя знаю, — сказал Бараско. — Ты Денис Бурко из Макеевки.

— Да, я Бурко из Макеевки.

— Ну что там, Денис?

— Лучше не спрашивай. Там Вавилонское столпотворение. Но вы не торопитесь.

— Почему?

— Подождите, когда все подохнут.

— А ты почему вернулся?

— Я уже весь железный внутри. Слышите? — он постучал себя по широкой груди, которая отозвалась гулом, словно пустая бочка. — Кто за меня похлопочет, когда я стану инвалидом? Таких желаний нет. Поэтому я и ушел.

Все трое приуныли, думая об одном и том же. Березин не выдержал:

— Может, и мы пойдем домой?

— А «шар желаний»? — ехидно спросил Бараско.

— Ну и хер с ним! — воскликнул Березин. — Ты видел? Видел! — он потыкал в ту сторону, куда ушел Бурко. — Мы тоже станем железными. У меня вон нога третий день болит.

Костя покашлял и решил, что тоже надышался и наглотался железной пыли. И ноги у него тоже стали тяжелыми, словно налились свинцом.

Один Бараско ни в чем не признался, хотя по утрам просыпался с металлическим привкусом во рту.

Но когда они поднимались на очередной холм и увидели «шар» на горизонте, то забыли обо всех сомнениях.

Следующая пустыня была голубой: за голубыми холмами начиналась бескрайняя равнина, а там, где, по идее, должны были течь реки, торчали какие-то чушки. Бараско взялся за бинокль.

— Во, бля… — пробормотал он, настраивая резкость, — во, бля…

— Чего там? Чего там? — забеспокоился Березин, вырывая у него из рук бинокль.

— Ну что там? Ну что там? — канючил Костя, пока Березин не насмотрелся вдоволь.

Федор молча отдал ему бинокль и торжественно выругался:

— Ебическая сила!

Костя с жадным любопытством стал разглядывать равнину. Вначале он ничего не понял. Холмы, как холмы, из голубой глины, голые и безрадостные под низким серым небом. То ли река, то ли сухое широкое русло с сухими плесами. Потом стал различать какие-то темные столбики на ее поверхности и оторопел. Их было много. Сотни, может быть, тысячи. Они торчали, как опоры давно рухнувших мостов, до самого горизонта, над которым висел «шар желаний».

— Это «пластилиновые топи», — объяснил Бараско. Они непроходимые, — и отвернулся, чтобы не видеть мертвых сталкеров, которых считал братьями.

— Как же мы пройдем? — спросил Березин.

— Не как, а с помощью чего, — веско ответил Бараско.

Вечно за кого-то думать надо, вздохнул он.

— Ну не томи! — попросил Березин.

— Ох, и Костя! — крякнул Бараско, ухмыляясь. — Ох, и Костя!

— А чего я? — удивился Костя, не чувствуя за собой никакой вины.

— Кто же тебе помогает?

— Откуда я знаю? — удивился Костя.

«Шар желаний» светился даже сквозь тучи. Он стал больше и ярче. Идея попросить у него что-нибудь для мамы становилась все реальнее. Попрошу пятикомнатную квартиру в Измайлово и пару миллионов баксов. Вот обрадуется, подумал Костя. А себе внедорожник, и буду путешествовать. А что, хорошая идея!

— А помогла тебе твоя «Великая тень»! — заявил Бараско таким тоном, словно раскрыл государственную тайну.

— Она такая же моя, как и твоя, — огрызнулся Костя.

— Ой, не скажи, ой, не скажи, — покрутил стриженой башкой Бараско. — «Великая тень» разговаривает не с каждым. Да и «Рок судьбы» открылся не просто так, а к месту! Вот что интересно!

— Я ни сном ни духом… — сварливо заявил Костя.

Федор Березин ничего не понял из их разговора, потому что был пьян, когда появилась «Великая тень».

— Стойте! Стойте! — замахал он руками. — Я что-то пропустил?

Он посмотрел на них с огромным подозрением.

— Ничего существенного, — ответил Бараско, — кроме того, что наш Костя завел шашни с неведомой «Тенью» в женском обличье.

— Ебическая сила! — выругался Березин и осуждающе посмотрел на Костю. — Ну ты даешь! Нашел время!

Он едва не брякнул насчет своего «камбуна» по имени Гайсин. Но делать этого было нельзя ни при каких обстоятельствах, иначе пришлось бы рассказать и о генерале Лаптеве, и о событиях в дивизионе, и тогда все догадались бы, как он, Березин, сделал литературную карьеру. Все равно никто ничего не поймет, и будут говорить, что мне помогает нечистая сила. Поэтому Березин благоразумно промолчал.

— А пройдем мы с помощью вот этого! — Бараско извлек из кармана связку «куни-кори». — По три штуки на брата хватит, если бежать, конечно, будем.

Они спустились с голубых холмов, и им открылась следующая картина. Весь берег некогда полноводной реки был изрыт ходами сталкеров, которые рыли их из поколения в поколение. И везде среди кострищ валялись брошенная амуниция и оружие.

— Это «крысиные ходы», — сказал Бараско. — Мне рассказывал один старый сталкер. Теперь понятно, что это такое. Сталкеры здесь сидели в ожидании, когда затвердеет грязь. И конечно, ничего не дожидались. Они даже поливали ее специальными отвердителями. А когда кончалась еда, то просто шли и замерзали. Никто из них не дошел до «шара».