Золотой шут

– Они удивительные. Как они к тебе попали, Том Баджерлок? – наконец спросил он, и я понял, что только мое молчание заставило его заговорить.

Я с болью отметил, что он говорит голосом лорда Голдена, с джамелийским акцентом.

– Когда мы с Дьютифулом прошли через Скилл-колонну, мы попали на пляж. Я нашел перья в полосе прибоя. Они лежали среди плавника и водорослей. Я шел вдоль кромки воды и подбирал их одно за другим.

– В самом деле? Никогда не слышал ничего подобного.

В его словах содержался завуалированный вопрос. Сознательно ли я скрывал эту находку или посчитал ее незначительной? Я постарался ответить.

– Я до сих пор с удивлением вспоминаю время, проведенное на том берегу. У меня тогда было ощущение, будто мы остались одни на всем свете. А когда я вернулся, события стали разворачиваться стремительно: схватка за освобождение Дьютифула, смерть Ночного Волка, путешествие назад, когда мы не могли поговорить наедине. А потом мы оказались в Баккипе, и начались приготовления к помолвке и все такое.

Мои оправдания мне самому показались неубедительными. Почему я не рассказал ему о перьях раньше?

– Я спрятал перья в кабинете Чейда. А потом всякий раз момент оказывался неподходящим.

Шут молча смотрел на перья. Я не выдержал и тоже перевел на них взгляд. Они лежали в ряд на куске грубой ткани, но тусклый серый цвет делал их какими-то незначительными. Тем не менее что-то в них было не так – странный артефакт, такой идеальной формы, не мог быть сделан руками человека. Я понял, что мне совсем не хочется к ним прикасаться.

– Понимаю, – наконец отозвался лорд Голден. – Что ж, спасибо, что показал их мне. – Он передернул плечами и вернулся к камину.

Я не понял, что произошло.

– Шут, я полагаю, они из петушиной короны.

– Ты, несомненно, прав, – равнодушно ответил он. Лорд Голден уселся в кресло и вытянул ноги к огню.

Потом скрестил руки на груди и опустил подбородок на грудь. И стал смотреть в огонь.

Меня едва не ослепила вспышка гнева, очищающего, словно пламя. Мне на миг захотелось схватить его и встряхнуть, потребовать, чтобы он вновь стал Шутом. Потом ярость исчезла, и я остался стоять, дрожа от слабости. Мне вдруг показалось, что я убил Шута, уничтожил его, когда потребовал ответить на вопросы, которые всегда стояли между нами. Мне следовало учитывать, что я никогда его не понимал, у нас никогда не получалось объяснений. Все держалось на доверии. Но я его разрушил. Так ребенок ломает игрушку, пытаясь понять, как она устроена, и остается лишь с грудой обломков. Возможно, он уже никогда не сможет стать Шутом, как мне не суждено стать конюхом, работающим, у Баррича. Быть может, наши отношения изменились настолько, что мы уже никогда не сумеем общаться как Фитц и Шут. Быть может, мы навсегда останемся друг для друга лордом Голденом и Томом Баджерлоком.

На меня навались ватная стена усталости. Я молча завернул перья и, сжав в кулаке, вернулся в свою спальню. И закрыл за собой дверь. Затем я привел в действие механизм потайного хода и начал долгий подъем в покои Чейда.

Я дрожал от слабости, когда добрался до кровати. Не раздеваясь, я забрался под одеяло и вскоре погрузился в глубокий сон. Когда через несколько часов я проснулся, в животе у меня урчало от голода, а огонь в камине почти догорел. Вставать, есть, бросать в огонь поленья – нет, это не стоило моих усилий. Я поплотнее закутался в одеяло и вновь погрузился в темноту.

В следующий раз я проснулся, когда надо мной кто-то склонился. Я с криком сел и схватил принца за горло, не успев понять, что происходит, но через мгновение страх отступил.

– Извини, извини, – пробормотал я.

Принц отошел от моей постели и растерянно потер шею.

– Что с тобой случилось? – хрипло спросил он, и в его голосе гнев смешался с тревогой.

Я сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло. Моя одежда пропиталась потом, во рту скопилась горечь.

– Извини, – повторил я. – Ты меня напугал.

Я с трудом выбрался из-под одеяла и встал.

Мне никак не удавалось успокоиться. Казалось, реальность стала продолжением кошмарного сна, содержание которого я забыл. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, что происходит. В кресле Чейда сидел Олух, вытянув ноги в сторону огня. Он был в новом костюме, какие носят слуги Баккипа, сшитом специально для него. Как долго я собирался купить ему башмаки и одежду? Должно быть, о нем позаботился Чейд. Пламя весело пылало в камине, на столе стоял поднос с едой.

– Это ты принес? Спасибо. – Я подошел к столу и налил себе стакан вина.

Принц недоуменно покачал головой.

– Что принес?

Я поставил на стол пустой стакан. Сухость в горле не исчезла. Я налил еще вина и залпом выпил.

– Еду и дрова, – пояснил я. – И вино.

– Нет. Поднос стоял на столе, когда мы пришли. Да и огонь горел в камине.

Я постепенно приходил в себя, сердце снова стучало ровно. Должно быть, пока я спал, приходил Чейд. Тут только я понял, что меня смущает.

– Как ты сюда попал? – резко спросил я у принца.

– Меня привел Олух.