Золотой скорпион

Внутри здание было поделено на «квартиры». В каждой – по четырнадцать-пятнадцать детей обоего пола возрастом от семи до семнадцати лет, два сменных дневных воспитателя и два ночных. Комната для игр и занятий, спальни, небольшая кухня, ванная и туалет.

Митька Гуцуев забаррикадировался в спальне.

– Митя! Мить, открой! Открой, Митя… – Лариса стучала в дверь, потом припадала к ней ухом, слушала и снова стучала. – Митя!

Участковый и еще один милиционер из районного отдела, его Маша тоже знала в лицо, были рядом с Ларисой, готовые в любой момент вмешаться.

В стороне стояли директор дома Елена Анатольевна и инспектор по делам несовершеннолетних. Рокотова направилась к ним.

– Господи! Что вы ребенка-то все мучаете? – нервничала Елена Анатольевна. – Оставьте под мою ответственность. Разбирайтесь, я глаз с него не спущу!

– Не могу я! – качала головой инспектор. – Вы же понимаете: на учете, побеги. Сколько? Четыре?

– Три!

– Ну три. Кражи, теперь еще покушение на убийство. Вы соображаете, о чем просите? Какая может быть ответственность! По нему тюрьма плачет.

– Ему тринадцать лет! Он ребенок еще! У него и так вся жизнь поломана, давайте еще посадим его…

– Надо будет – посадим.

– Не посадите, – вмешалась Рокотова. – Мал еще.

– А вы считаете – пусть на свободе ходит? – взвилась инспектор. – Пусть себе старушек мочит?

– Каких старушек-то?

– А вы, я забыла, кто?

– А я, напомню, журналист. Я про этого мальчика писала дважды, общалась с ним много. Вот не создалось у меня впечатления, что он способен на убийство. И вы, между прочим, тоже были такого мнения год назад, когда его после побега из Москвы забирали, – напомнила Маша.

Инспектор ничего не ответила и направилась к двери в спальню, за которой, как волчонок в норе, прятался тринадцатилетний мальчишка.

– Елена Анатольевна, что случилось?

– Митя с Петей Ивашкиным на рыбалку ходили, на пруды. Не положено, конечно, но мы отпускаем, вы же понимаете…

– Понимаю, – заверила Маша. – И что на рыбалке произошло?

– Не на рыбалке. Они уже возвращались, через университетскую стройку шли. Ну и нашли.

– Что?

– Женщину. Бухгалтера из университета.

– О Господи! Мертвую что ли?

– Нет, живую, но без сознания. Ее по голове ударили. Мальчишки за помощью побежали. Вернее, Петя побежал, а Митя остался. А он, вы же помните, склонен… К воровству. Колечко с пальца снял.

– И его за это забирают? – возмутилась Маша.

Спору нет, поступок отвратительный, сродни мародерству, но чтобы за это забирать ребенка в милицию в зарешеченном «УАЗике» с автоматчиком!.. Тем более, что этот ребенок, возможно, спас несчастной жизнь.

Взгреть его, конечно, нужно, чтоб не повадно было, но не сажать же!

– Его не за воровство забирают. Не только за воровство, – Елена Анатольевна запнулась. – Они думают, что Митька ее и стукнул, чтоб ограбить. Представляете?

– Да не мог он никого стукнуть! Подождите, а Петька-то что говорит? Они же вместе были?

Елена Анатольевна тяжело вздохнула:

– Петька то же самое рассказывает: шли, нашли… Милиция считает, что они договорились.

Маша Рокотова рассердилась:

– Это пацаны-то тринадцатилетние договорились?! Про кольцо-то милиция как узнала?

– Митька похвастал приятелю, а Ивашкин еще кому-то сказал, когда милиция сюда приехала, мальчишки и настучали, что у Митьки кольцо.

Маша двинулась к двери, за которой в осаде держался бедный Митька. Лариса все стучала, уговаривала. Милиционеры собирались ломать дверь, за которой слышался теперь отборный мат.

– А ну прекратите все! Слышите? – рявкнула Рокотова так, что все, даже Митька за дверью, разом притихли. В наступившей тишине пощелкивали кнопки мобильника: Маша набирала номер.

– Жанну Евгеньевну! Рокотова! Пожалуйста, подъезжайте в детский интернат на Шоссейную. Да, сейчас. Срочно!

Она в двух словах обрисовала ситуацию, захлопнула крышку аппарата и обратилась к присутствующим:

– Сейчас сюда приедет представитель органов опеки. До тех пор никто ребенка не тронет. Всем ясно?

– Ясно, – с перепуга промямлил милиционер, который был помоложе.

Все почему-то послушались ее и расселись в большой комнате, которая служила жившим здесь ребятам игровой.

Маша Рокотова познакомилась с Ларисой Чумиковой и Жанной Приемыховой года три назад, и их знакомство было связано именно с Митькой Гуцуевым.

Когда Маша увидела его впервые, он был больше похож на волчонка, чем на нормального мальчика. Грязного, завшивленного, больного, его ловили на вокзале несколько часов: Митька прыгал по перилам и решеткам высоких окон, как обезьяна, скакал по креслам в зале ожидания и перебил стекла в двух ларьках. А потом упал. Он лежал на грязном полу и, скалясь, рычал на подходивших к нему милиционеров, не в силах поднять головы. В его глазах был ужас и отчаянная тоска. Как только его подняли с пола, он потерял сознание и очнулся только в больнице: у мальчика оказалось двустороннее воспаление легких.