Золотой след (легенды, сказки)

Да и в самой обстановке здесь было что-то не совсем московское. Этажерка, например, в углу - самодельная с художественной резьбой, она не смотрится рядом с полированным шкафом, но Петр, конечно, её не уберет - сам смастерил. Любовь столярничать передалась Петру от отца Семена Никифоровича, который по сей день первый плотник и столяр в Ясеневке. Люда говорит, что и Миша охотно помогает Петру столярничать, даже порой про уроки забывает. Андрей, между прочим, давно заметил, что Миша похож на деда - такие же, как и у деда, прямые чуть приподнятые плечи, длинные руки. А Саша пошел в мать...

Воспоминания уносили Андрея в прошлое. Он, конечно, помнил свою школу и себя в Мишином возрасте. У них не было времени читать книжки. Для уроков-то часа порой нельзя было выкроить. Особенно летом. Допоздна либо на огороде, либо возишься по хозяйству, таскаешь из колодца воду, кормишь поросят. Умаешься так, что и ужину не рад, побыстрее бы на полати, спать. Но это ещё не история его детства, не главное в ней, - было холодно, голодно - вот и все. А история в потрясениях мальчишеских душ. Шло раскулачивание, создавались колхозы. Сначала всех объединили, не объяснив людям, что к чему, почему обобществляют скот, инвентарь. Потом желающих отпустили. Слезы, вражда, взаимные подозрения и страх. У Зацепиных - беда. Брата Семена Никифоровича - Игната Никифоровича раскулачили, сослали в Вятку. А Семена Никифоровича комитет бедноты взял на заметку, так как тоже жил богато, но не тронули. Однако веры, что и впредь не тронут, не было. Крепко стращали.

Вспомнив эту почти уже всеми забытую историю из далекого далека, Андрей замер. Не потому ли Семен Никифорович спустя несколько лет прогнал своих повзрослевших детей в город на учебу, что боялся повторения с раскулачиванием? Право же так. И как это Андрею раньше в голову не приходило! А теперь - приспело время свистать детей обратно. Но поздно, дорогой Семен Никифорович, поздно. Эту новую городскую эпоху в жизни ваших детей, Семен Никифорович, историк с гордостью опишет красными чернилами, несмотря на то, что ваш старший сын переродился в вельможу. Тут баланс, как говорят, положительный, - русские города не поднялись бы, не воскресли без деревенского люда.

Андрей всегда стремился, размышляя о прошлом, оправдать то, что было. Правда, увы, не всегда это у него получалось...

Воспоминания прервал Мишин голос:

- Дядя Андрей, пойдемте все-таки чай пить.

"Все-таки" - резануло слух. Совсем московский говор и речь взрослого человека.

- Миша, ты деда своего помнишь, Семена Никифоровича?

- Помню.

- А сколько лет уже не был в Ясеневке?

- Ой, давно что-то.

- В пионерском лагере лето проводишь?

- Да. Скоро опять поеду.

Они пошли на кухню.

- А в Ясеневке хорошо летом, знаешь, - сказал уже на кухне Андрей.

Миша промолчал. Это молчание парня показалось обидным. Что Мише Ясеневка. В сущности они уже даже не земляки - Миша коренной москвич...

Пили чай на кухне. Напряженное ожидание телефонного звонка мешало Андрею думать.

- Миша, ты бы ложился спать. Поздно уже.

- Не, я подожду маму...

Но время шло, Люда не звонила.

"Вечером из больницы звонить легче, чем днем, - думал Андрей. - Почему Люда молчит?"

Он вылил в раковину остывший чай, налил себе горячего. Честно говоря, хотелось есть. Но затевать сейчас ужин - морока, хотя на столе лежали четыре яйца, приготовленные для яичницы.