Золотой Стряпчий

— Уважаемые, счастлив видеть вас, — слегка повысив голос, не больше чем на девяносто пять процентов врал я, обращаясь к сопровождению. — Но кто-то мог запамятать, а кто-то не знал, так что хочу сообщить и напомнить, по необходимости: в суде коривеевом громко кричать, переговариваться друг с другом в голос и мешать судебным служкам выполнять распоряжения судьи не можно. Суд просто отложат до другого раза, что мне и моей поверительнице будет неудобно. Так что сердечно благодарю за то, что проявили интерес к нашим делам и прошу, по возможности, не чинить в них препятствий.

На этот спич сопровождение загудело, в целом сообщив, что: уломал беролак языкастый, не будем водку пьянствовать и дисциплину хулиганить напоказ, разве что кулуарно и незаметно. Несколько знакомых, типа Зорга, вообще посулили крикунам неотвратимого леща, что трогательно-не трогательно, но как минимум приятно.

И было два любопытных момента: для начала — судья. Именно Лидари, которых было в городском суде немного, обычно занятых действительно важными делами. Это, очевидно, реакция на происшествие в Собрании и статью в Лисьей Правде. И любопытно отсутствие в здании Боричей — как бы кто-кто, а они точно были в курсе, что я их собираюсь судом судить. Это в рамках процессуальных норм Зиманды не нарушение или что-то такое: именно «явиться» они, их поверенный или представитель, должны только после уведомления от судьи. Могут не явится и тогда, но в таком раскладе они выпадают из правового поля Корифейства, преступают его законодательство, становясь преступниками в самом буквальном смысле слова. Но это крайний случай, явяться, но то что их не было — любопытно… Хотя, на самом-то деле, может так «презрение показывают». В общем — разберёмся.

В зале суда сидел Лидари, довольно молодой, без гривастой пелерины и воротника — его шевелюра в таких дополнениях не нуждалась. Тройка женщин-Лидари, тоже порядка тридцати лет, как и этот Мрилет.

— С чем почтенный видом пожаловал в Суд Корифейства? — рыкнул судья.

— С жалобой на бесчестное воровство родовых земель родом владеющих Боричей, уважаемый судья, — ответил я.

— Сие дела родов владеющих… — начал было благостно трындеть судья, посмотрел на мою адвокатско-оскаленную морду и прервал сам себя. — Вижу, не согласен. Так скажи почему суд корифеев должен в дрязги владетелей лезть.

— А потому, судья, что Боричи — не вольные владетели, — начал я расхаживать у кафедры, чувствуя себя чертовски ностальгично и приятно. — Боричи есть данники корифея, признавшие над собой власть корифея, платящие дань и получившие защиту. И если из-за воровства их подлого, я, скажем, объявлю их роду вражду, — на последнем послышались довольно весёлые звуки от зрителей, но судья не улыбался — про Феллисов службы корифея и Пантеон знали, так что на слова «изведу в одно рыло род к чертям» от моего почтенства — не смеялись. — То по ряду и договору, Корифейство их защищать должно. Следовательно, — продолжил я мерять шагами пространство, — дело выходит не «делом родов владеющих», раз уж Корифейство в нём участвует. Или скажешь не так, уважаемый судья? — полюбопытствовал я.

— Пожалуй что так, — через полминуты ответил Лидари. — Продолжай, почтенный.

— Продолжаю. Поскольку род Боричей под защитой корифеевой, он же под его законом. Поступок подлый к моей доверительнице сей род совершил: бесчастнов захватил родовые земли без объявления вражды. Вот и обращается моя повелительница, посредством меня, как поверенного, в суд корифеев. Которому по закону корифеву надлежит решать таковой вопрос законом, а не на склоки родов кивать. Не так тут, судья, — развёл я лапами.

— Мнится мне не всё в твоих словах, почтенный Потапыч, так, как ты говоришь, — проронил судья. — Да и «воровство подлое»… Впрочем, на то и тяжба будет, — прервал он сам себя, уставившись на мою злорадную морду, набравшую воздух — я как раз собирался «переквалифицировать» тяжбу с претензии Боричей на претензию корифейству, если бы судья вместо судейства заниялся бы их защитой. — Резоны твои суд корифейства принимает, обожди час: служка Боричей позовёт, да я подготовлюсь.

С этими словами Лидари поднялся и утопал в недра суда, сопровождаемый молчаливыми дамочками. Народ зашушукал, часть хотела подойти к нашей троице, но я жестом попросил не мешать. Я объяснял Лисе нюансы и тонкости произошедшего, сказанного и несказанного, (а Млада лупала глазами и уши грела, но не гнать же клиента «чтоб не мешался», хотя и хочется). И час прошёл буквально по часам, от звонка до звонка. По его окончании Лидари вернулся, а от входа в зал вщемилась Боришна, с Боричем позади него, и сопровождающим совершенно чиновного вида. И, сзади, телепался Барисул, вид которого «я не при делах и не с ними» вызывал спазмы ног, потому что желание пнуть засранца становилось нестерпимым. Ну, или шею свернуть там…

«Если правильно пнуть — то и шею сворачивать не надо» — экспертно сообщил знатный и заслуженный пинатель Потап, ну и в общем — был прав.