Золотой треугольник

— Вам время дорого, господин Демальон, так же, как и мне, так как сегодня вечером я должен покинуть Париж, а завтра — Францию. Мои объяснения вас не задержат. Вы с самого начала следили за перипетиями драмы, закончившейся сегодня утром. Во все подробности вас посвятит капитан Бельваль. Я же только скажу, что не один наш бедный Я-Бон. Имеется еще три трупа. Один из них принадлежит Грегуару, которого на самом деле звали госпожа Мозгранем, и его вы найдете на барке «Ленивец». Труп Амедея Вашеро ищите в доме под номером восемь на улице Гимар. А на бульваре Монморанси в клинике доктора Жерардека вы найдете труп Симона Диодокиса.

— Симона? — удивленно переспросил Демальон.

— Да, Симон покончил с собой. Когда капитан Бельваль откроет вам имя и личность этого человека, вы, вероятно, придете к выводу, что это дело лучше замять. Так что остается только золото, которое больше всего вас занимает… Не правда ли? Вы привели своих людей?

— Да… Но зачем…?

— Я хочу, чтобы секрет тайника был сохранен. Это одно из моих условий.

— Хорошо, оно принято. Второе?

— Второе условие гораздо сложнее, господин Демальон, и оно настолько важно, что вряд ли ваших полномочий будет достаточно, чтобы согласиться на него.

— Посмотрим…

Дон Луис продолжал с таким видом, точно разговор шел о каком-нибудь пустяке:

— Вот в чем дело: два месяца назад, благодаря моим связям на Востоке, мне удалось добиться согласия Турции заключить сепаратный мир. За это надо было уплатить всего какую-нибудь сотню миллионов. Когда я передал это предложение союзникам, они отклонили его, по соображениям не финансовым, а политическим, о которых судить не мне. Я был крайне разочарован тем, что моя первая же комбинация на дипломатическом поприще была так неудачна! И второй неудачи я не хочу! Вот почему на этот раз я заранее принимаю все предосторожности.

После значительной паузы, во время которой его собеседники тоже молчали, он продолжал:

— Вы знаете, что в апреле 1915 года был момент, когда на нашей стороне собиралась выступить великая европейская держава, до тех пор остававшаяся нейтральной. Весь вопрос был в том, что ей нужно было одолжить триста миллионов золотом, необходимых для открытия военных действий. Решение этого крайне важного для нас вопроса затягивалось по непредвиденным обстоятельствам на неопределенное время. Теперь у меня есть эти триста миллионов золотом, и их-то я и собираюсь предложить нашим новым друзьям. Вот в чем состоит мое последнее, вернее, единственное, условие…

Демальон, казалось, не мог придти в себя от удивления и молчал.

— Но ведь эти дела нас совсем не касаются, — произнес он наконец. — Их решают на определенном уровне…

— Каждый может располагать своими деньгами, как ему заблагорассудится! — возразил дон Луис.

— Но вы должны знать, что денежный вопрос был в этом деле лишь второстепенный…

— Да, знаю, но решение денежного задерживало и другие, более важные вопросы. И теперь через несколько часов наступит решительный момент, так как все узнают то, что знаю пока только я и несколько человек за пятьсот лье отсюда.

— Что же именно?

— Что у русских нет больше снарядов!

Демальон пожал плечами.

— У русских не хватает снарядов, — продолжал дон Луис, — и там теперь разыгрывается битва, исход которой мы узнаем через несколько часов. На русском фронте образуется прорыв, и русские войска будут отступать, отступать… Конечно, это не будет иметь большого влияния на решение великой державы, но все же в той стране кое-кто выступает за нейтралитет, и при неудаче эти настроения, конечно, усилятся. Своим отказом вы даете им в руки сильное оружие… Подумайте, в какое положение вы ставите правящие круги, желающие объявления войны? Это было бы ошибкой с вашей стороны, и этого-то я хочу избежать…

Демальон колебался. Он недоумевающе качал головой и разводил руками.

— Невозможно! — бормотал он. — Немыслимо!

В это время к ним подошел человек, который вышел из автомобиля, остановившегося невдалеке, и уже несколько минут прислушивался к словам дона Луиса. К удивлению Патриция, его присутствие не вызвало никакого протеста ни у дона Луиса, ни у Демальона.

— Мне кажется, мой милый Демальон, — вмешался незнакомец, — что это дело представляется вам в неверном свете…

— Вы совершенно правы, господин министр! — откликнулся дон Луис.

— Вы меня знаете?

— Я имел честь быть вам представленным, господин Валенглей, несколько лет назад, в вашу бытность председателем совета.

— Да, в самом деле… мне кажется, я припоминаю…

— Пожалуйста, не трудитесь, господин министр… Самое главное, что вы стоите на моей стороне…

— Я еще не совсем в этом уверен, — возразил министр и обратился к Демальону:

— Сила теперь на стороне этого господина, — он показал на дона Луиса, — который нам заявляет: «Желаете ли вы триста миллионов золотом? Если да, вот что я сделаю… Если же нет, то до свидания!» Ведь таково положение дел, Демальон?

— Да, так, — согласился тот.

— А без него вы могли бы обойтись? Могли бы вы найти без этого господина тайник?

— Нет, — откровенно сознался Демальон.

Министр повернулся к дону Луису.

— Это тоже ваше последнее слово?